Так много девушек хороших (портрет среднестатистической поэтессы)

Поэзия – искусство эфемерное, но рядовому жителю России известное не понаслышке. Конечно, большинство ограничивается школьной программой, но и в ее пределах можно найти не один шедевр мировой поэзии. Правда, все больше мужского производства этой тонкой материи. И если со стен классных комнат на нас строго и вдохновенно глядели портреты поэтов-мужчин, то о женщинах-поэтессах мы имели самое смутное представление. И лишь благодаря изучению серебряного века, мы таки можем хоть как-то вообразить себе как должна выглядеть «фея слова».

Именно поэтому, когда кто-то пытается представить себе среднестатистическую поэтессу, то в его голове сразу же вырисовывается четкий абрис Анны Ахматовой или белокурые локоны Марины Цветаевой. При этом поэтесса непременно курит длинную трубку, одета в шелковый халат и заламывает руки перед красивым и жестоким возлюбленным. Те, кто рос в шестидесятые, могут прибавить к этому образу меланхолически раскачивающийся голос Беллы Ахмадулиной и ее черные глаза, полные всей скорбью мира.

При этом, в общественном сознании поэтесса не смотрит сериалы с бигудями на голове и, естественно, не варит борщ с пампушками. Кушает ли она вообще что-то кроме нектара вдохновения – непонятно. Единственное ее занятие – это писать стихи, всматриваясь в пылающий закат или поздний рассвет. В общении поэтесса должна быть обязательна холодна и вспышки страсти в ней вызывают лишь такие же поэты, как она. Также в глазах обывателя поэтесса обязательно имеет трагическую судьбу. Такое вот сочетание русской истории и русского таланта: либо самоубийство или смерть мужа, либо и не поэтесса.

Впрочем, кто-то из тех, кто продвинут в английской поэзии тут же вообразят себе другие образы. Например, забавный чепчик Эмили Дикинсон, в котором она любила гулять по лесам родной Британии. Или же длинный нос Элизабет Браунинг, которая любила писать стихи в назидание грешникам и непослушным детям. И поэтесса по мнению англоманов будет вести пуританский образ жизни, ходить с корзинкой по лугам и гладить белых барашков по шерсти. Такая вот то ли поэтесса, то ли пасторальная пастушка-простушка.

Любители американской поэзии непременно вспомнят поэтесс эпохи хиппи, когда они, накурившись «божественной» травы, раскладывали свои тела на берегу бунтующего моря под тела таких же бунтующих поэтов и музыкантов. Так, что в американском общественном мнении, поэтессы-янки носят цветастые рубашки, пьют текилу и умеют танцевать психоделическую музыку. Что-то вроде образа Йоко Оно, скрещенной с талантом Джона Леннона.

Совсем другое дело японские поэтессы, они в отличие от своих европейских сестер по таланту пишут, презрев рифму, но подчинясь строгим канонам традиций. Образ японской поэтессы – утонченного существа, который всю свою жизнь проводит за «шелковой занавесью», прочно укоренился в сознании японцев. Да и мы, живо представляем себе это печальное создание в кимоно, одной рукой наливающее зеленый чай своему самураю, а другой, строчащие хайку и хокку для «господина из Киото».

Вот такие вот мировые среднестатистические поэтессы.