«На развалинах замка в Швеции» К. Батюшков

Уже светило дня на западе горит
      И тихо погрузилось в волны!..
Задумчиво луна сквозь тонкий пар глядит
      На хляби и брега безмолвны.
И всё в глубоком сне поморие кругом.
Лишь изредка рыбарь к товарищам взывает
Лишь эхо глас его протяжно повторяет
      В безмолвии ночном.

Я здесь, на сих скалах, висящих над водой
      В священном сумраке дубравы
Задумчиво брожу и вижу пред собой
      Следы протекших лет и славы:
Обломки, грозный вал, поросший злаком ров
Столбы и ветхий мост с чугунными цепями.
Твердыни мшистые с гранитными зубцами
      И длинный ряд гробов.

Всё тихо: мёртвый сон в обители глухой.
      Но здесь живёт воспоминанье:
И путник, опершись на камень гробовой
      Вкушает сладкое мечтанье.
Там, там, где вьётся плющ по лестнице крутой
И ветр колышет стебль иссохшия полыни,
Где месяц осребрил угрюмые твердыни
      Над спящею водой, –

Там воин некогда, Одена храбрый внук,
      В боях приморских поседелый,
Готовил сына в брань и стрел пернатых пук,
      Броню заветну, меч тяжелый
Он юноше вручил израненной рукой,
И громко восклицал, подъяв дрожащи длани:
«Тебе он обречен, о, бог, властитель брани,
      Всегда и всюду твой!

А ты, мой сын, клянись мечом своих отцов
      И Гелы клятвою кровавой
На западных струях быть ужасом врагов
      Иль пасть, как предки пали, с славой!»
И пылкий юноша меч прадедов лобзал
И к персям прижимал родительские длани,
И в радости, как конь, при звуке новой брани,
      Кипел и трепетал.

Война, война врагам отеческой земли! –
      Суда на утро восшумели.
Запенились моря, и быстры корабли
      На крыльях бури полетели!
В долинах Нейстрии раздался браней гром,
Туманный Альбион из края в край пылает,
И Гела день и ночь в Валкалу провождает
      Погибших бледный сонм.

Ах, юноша! спеши к отеческим брегам,
      Назад лети с добычей бранной;
Уж веет кроткий ветр во след твоим судам,
      Герой, победою избранной!
Уж Скальды пиршество готовят на холмах,
Уж дубы в пламени, в сосудах мёд сверкает,
И вестник радости отцам провозглашает
      Победы на морях.

Здесь, в мирной пристани, с денницей золотой
      Тебя невеста ожидает,
К тебе, о, юноша, слезами и мольбой,
      Богов на милость преклоняет…
Но вот в тумане там, как стая лебедей,
Белеют корабли, несомые волнами;
О, вей, попутный ветр, вей тихими устами
      В ветрила кораблей!

Суда у берегов, на них уже герой
      С добычей жён иноплеменных;
К нему спешит отец с невестою младой
      И лики Скальдов вдохновенных.
Красавица стоит, безмолвствуя, в слезах,
Едва на жениха взглянуть украдкой смеет,
Потупя ясный взор, краснеет и бледнеет,
      Как месяц в небесах…

И там, где камней ряд, седым одетый мхом,
      Помост обрушенный являет,
Повременно сова в безмолвии ночном
      Пустыню криком оглашает, –
Там чаши радости стучали по столам,
Там храбрые кругом с друзьями ликовали,
Там Скальды пели брань, и персты их летали
      По пламенным струнам.

Там пели звук мечей и свист пернатых стрел,
      И треск щитов, и гром ударов,
Кипящу брань среди опустошенных сел
      И грады в зареве пожаров;
Там старцы жадный слух склоняли к песни сей
Сосуды полные в десницах их дрожали,
И гордые сердца с восторгом вспоминали
      О славе юных дней.

Но всё покрыто здесь угрюмой ночи мглой,
      Всё время в прах преобратило!
Где прежде Скальд гремел на арфе золотой,
      Там ветер свищет лишь уныло!
Где храбрый ликовал с дружиною своей,
Где жертвовал вином отцу и богу брани,
Там дремлют притаясь две трепетные лани
      До утренних лучей.

Где ж вы, о, сильные, вы Галлов бич и страх
      Земель полнощных исполины,
Роальда спутники, на бренных челноках
      Протекши дальные пучины?
Где вы, отважные толпы богатырей,
Вы, дикие сыны и брани и свободы,
Возникшие в снегах, средь ужасов природы
      Средь копий, средь мечей?

Погибли сильные! Но странник в сих местах
      Не тщетно камни вопрошает
И руны тайные, останки на скалах
      Угрюмой древности, читает.
Оратай ближних сел, склонясь на посох свой
Гласит ему: «Смотри, о, сын иноплеменный.
Здесь тлеют праотцев останки драгоценны:
      Почти их гроб святой!»

Июнь – июль 1814 г.

Анализ стихотворения Батюшкова «На развалинах замка в Швеции»

Стремясь расширить границы элегического жанра, автор обращается к героико-исторической тематике. В качестве ближайшего литературного контекста творения Батюшкова 1814 г. исследователи называют произведение поэта-сентименталиста Маттисона, мастера минорной пейзажной зарисовки. Анализируемое стихотворение является вольным переложением элегии немецкого автора, созданной под впечатлением от развалин старого замка.

В русской версии сентиментальной темы усиливаются мотивы мрачного очарования северной природы. Перед одиноким героем Батюшкова открывается величественная картина морского заката. Густеющие сумерки приносят тишину, изредка нарушаемую далекими возгласами местных рыбаков. Прогуливаясь по прибрежному лесу, наблюдатель находит в чаще руины древней крепости.

Противоречивые чувства, охватившие лирическое «я» при виде старинных «мшистых твердынь», выражены оксюмороном. Его компонентами выступают конструкции «мертвый сон» и «живет воспоминанье». Созерцатель, погруженный в «безмолвие ночное», предается «сладкому мечтанью». В его воображении моделируется художественное пространство прошлого. Оно состоит из разрозненных картин: подготовка к морскому походу и клятва, отплытие дружины и отголоски «браней грома», встреча победителей и пиршество. Все эпизоды объединены образом молодого воина, представленным в динамике. Боевой опыт трансформирует нетерпеливого «юношу», трепещущего подобно горячему коню, в мужчину – смельчака и добытчика, продолжающего дело гордых предков.

Эпический размах фрагментов прошлого сменяется грустными раздумьями лирического героя. Отважное племя детей «брани и свободы» исчезло, оставив потомкам лишь следы «угрюмой древности». Автор противопоставляет канувшую в небытие героическую мощь старины мелочным, ничтожным масштабам настоящего. Характерно, что идеализированное пространство легендарных лет изобилует исполинами и богатырями, а современный пейзаж пустынен и молчалив.

Погибают достойные, сильные и отважные – к такому философскому выводу приходит субъект речи, отказываясь акцентировать внимание на причинах гибели совершенного мира. Пессимистический итог предопределен трагическим ходом истории, который становится источником романтического разочарования. Лишь воспоминание, полное уважения к ушедшим обладателям «славы юных дней», способно примирить героя с действительностью.