Терцины
В литературоведении выделяют не менее двадцати типов произведений, которые называют твёрдыми формами из-за их жёстко регламентированной структуры. Одной из таких является терцина.
Терцина представляет собой стихотворение, состоящее из трёхстиший-терцетов. Строф в таком произведении может быть множество. Интересна схема рифмовки стихов: рифмы переходят из одной строфы в другую, образуя цепочки aba bcb cdc ded и т. д. Последний стих при этом должен иметь иное, не рифмующееся с другими, окончание.
Термин «терцина» является производным от латинского выражения «terza rima», которое переводится как «третья рифма». Считается, что своим возникновением терцина обязана итальянскому поэту Данте Алигьери. Для своего бессмертного произведения «Божественная комедия» Данте обратился к такому явлению, как ритурнель. Прежде эта трёхстрочная строфа использовалась в качестве вступления или заключения в итальянских народных песнях. Цепочка связанных волнообразной рифмой ритурнелей и стала основой для терцины.
Для примера приведём отрывки из оригинала и перевода «Божественной комедии» великого итальянца:
Как видим, переводчику удалось сохранить структуру терцины и воспроизвести переплетающиеся рифмы.
«Божественная комедия» завоевала огромную популярность как среди современников автора, так и среди поэтов последующих поколений, причём не только в Италии, но и за её пределами. Терцину переняли такие соотечественники Данте, как Джованни Боккаччо (поэма «Охота Дианы», «Амето»), Франческо Петрарка («Триумфы») и др.
К терцине обращались многие английские поэты, например Джеффри Чосер в «Жалобе на его жену», Перси Биши Шелли в «Триумфе жизни», Дж. Г. Байрон в «Пророчестве Данте». Однако стоит отметить, что применение этой формы в английском языке осложнено. Дело в том, что по сравнению с итальянским английский язык не так богат на рифмующиеся слова.
То же самое справедливо и для русского языка. Кроме того, применение терцины во многих культурах было так или иначе связано с «Божественной комедией», её религиозным пафосом и масштабностью. Однако в русской поэзии лирический компонент поэтической речи часто преобладал над эпическим, поэтому эпичность терцин не была воспринята в полной мере. Поэтому среди всего великого разнообразия произведений, вышедших из-под пера русских авторов, терцин обнаруживается не более сотни. К этой форме стихосложения обращались такие поэты, как А. С. Пушкин («В начале жизни школу помню я…», «И дале мы пошли – и страх обнял меня…»), А. А. Блок («Песнь ада»), М. А. Кузмин («Свежим утром рано-рано…», «Осенние озёра»), А. К. Толстой («Дракон»), В. Я. Брюсов («По меже»), Вяч. Иванов («Терцины к Сомову») и др. Приведём строки Александра Сергеевича:
И дале мы пошли – и страх обнял меня.
Бесёнок, под себя поджав свое копыто,
Крутил ростовщика у адского огня.Горячий капал жир в копченое корыто,
И лопал на огне печёный ростовщик.
А я: «Поведай мне: в сей казни что сокрыто?»Виргилий мне: «Мой сын, сей казни смысл велик:
Одно стяжание имев всегда в предмете,
Жир должников своих сосал сей злой старикИ их безжалостно крутил на вашем свете».
Тут грешник жареный протяжно возопил:
«О, если б я теперь тонул в холодной Лете!
Вот отрывок из стихотворения Д. С. Мережковского, также написанного терцинной строфой:
Тебе навеки сердце благодарно,
С тех пор как я, раздумием томим,
Бродил у волн мутно-зеленых Арно,По галереям сумрачным твоим,
Флоренция! И статуи немые
За мной следили: подходил я к нимБлагоговейно. Стены вековые
Твоих дворцов объяты были сном,
И мраморные люди, как живые…«Микеланджело»
Среди современных русских поэтов также есть те, кто пользуется этой формой при создании стихотворений. Вот несколько отрывков из произведений авторов конца XX – начала XXI века. Обратим внимание, что как и предшественники, некоторые из них осмысляют наследие Данте.
Пройдя до половины жизнь земную,
блуждаю в ней, как в сумрачном лесу.
Из хищников, что следуют за мною,не тигра вижу – рыжую лису.
Обман! И нет Вергилия во мраке…
Лишь чёртову подобен колесукружится мир, хвостом своей собаки
кусая всех, кто на его пути.
Мысль – электронам, роботы – абаки!«Терцины ада», А. М. Кондратов.
ветер времени раскручивает меня и ставит поперек потока
с порога сознания я сбегаю ловец в наглазной повязке
герои мои прячутся в час затмения и обмена ока за окоясновидящий спит посередине поля в коляске
плоско дух натянут его и звенит от смены метафор
одуванчик упав на такую мембрану получает огласкувзрослеет он и собрав манатки уходит в нездешний говор
в рупор орет оттуда и все делают вид что глухи
есть мучение словно ощупывать где продырявлен скафандр«Вступление», цикл «Фигуры интуиции», А. М. Парщиков.
«…Сходя с ума в начале ноября,
я выдумал себе любовь другую.
Мне было страшно, проще говоря.Открылось мне, что я собой торгу.
Кричали птицы. Муть плыла в глазах.
Ночное, мнилось, утром обмозгую,Но утром просыпался весь в слезах,
без радости, толкавшей встарь под рёбра,
Со мною просыпались ложь и страх…«День мёртвых», Р. Р. Бухараев.