«Сказка о Пете, толстом ребёнке, и о Симе, который тонкий» В. Маяковский

Жили были
          Сима с Петей.
Сима с Петей
            были дети,
Пете 5,
      а Симе 7 –
и 12 вместе всем.

1

Петин папа
          был преважным:
в доме жил пятиэтажном
и, как важный господин,
в целом доме
            жил один.
Очень толстый,
             очень лысый,
злее самой злющей крысы.
В лавке сластью торговал,
даром сласти не давал.
Сам себе под вечер в дом
сто пакетов нес с трудом,
а за папой,
         друг за другом,
сто корзин несет прислуга.
Ест он,
      с Петею деля,
мармелад и кренделя.
Съест
      и ручкой маме машет:
– Положи еще, мамаша! –
Петя
    взял
        варенье в вазе,
прямо в вазу мордой лазит.
Грязен он, по-моему,
как ведро с помоями.
Ест он целый день,
                и глядь –
Пете некогда гулять.
С час поковыряв в носу,
спит в двенадцатом часу.
Дрянь и Петя
           и родители:
общий вид их отвратителен.
Ясно
     даже и ежу –
этот Петя
        был буржуй.

2

Сима
     тоже
         жил с отцом,
залихватским кузнецом.
Папа – сильный,
              на заводе
с молотками дружбу водит.
Он в любую из минут
подымает пальцем пуд.
Папа явится под вечер,
поздоровавшись для встречи,
скажет маме:
           – Ну-ка,
                  щи
Нам с товарищем тащи! –
Кашу съев
         да щи с краюшкой,
пьют чаи цветастой кружкой.
У рабочих денег нету.
Симе
     в редкость есть конфету.
Но зато
       она и слаще,
чем для Пети
           целый ящик.
Чай попив,
         во весь опор
Сима с папой
            мчат во двор.
Симин папа
          всех умнее,
все на свете он умеет.
Колесо нашел
            и рад,
сделал Симе самокат.
Сима тоже деловит:
у него серьезный вид.
Хоть ручонки и тонки,
трудится вперегонки.
Из мешка,
        на радость всем,
Сима сам смастачил шлем.
Красную надев звезду,
Сима всех сумел бы вздуть!
Да не хочет –
            не дерется!
Друг ребячьего народца.
Сима чистый,
            чище мыла.
Мылся сам,
          и мама мыла.
Вид у Симы крепыша,
пышет, радостью дыша.
Ровно в восемь
             Сима спит.
Спит, как надо –
              не сопит.
Птицы с песней пролетали,
пели:
     «Сима – пролетарий!»

3

Петя,
     выйдя на балкончик,
жадно лопал сладкий пончик:
словно дождик по трубе,
льет варенье по губе.
Четверней лохматых ног
шел мохнатенький щенок.
Сел.
    Глаза на Петю вскинул:
– Дай мне, Петя, половину!
При моем щенячьем росте
не угрызть мне толстой кости.
Я сильнее прочих блюд
эти пончики люблю.
Да никак не купишь их:
заработков никаких. –
Но у Пети
         грозный вид.
Отвернуться норовит.
Не упросишь этой злюни.
Щен сидит,
          глотает слюни.
Невтерпеж,
         поднялся –
                   скок,
впился в пончиковый бок.
Петя,
     посинев от злости,
отшвырнул щенка за хвостик.
Нос
    и четверо колен
об земь в кровь расквасил щен.
Омочив слезами садик,
сел щенок на битый задик.
Изо всех щенячьих сил
нищий щен заголосил:
– Ну, и жизнь –
              не пей, не жуй!
Обижает нас буржуй.
Выйди, зверь и птичка!
Накажи обидчика! –
Вдруг,
      откуда ни возьмись,
сто ворон слетают вниз.
Весь оскаленный, шакал
из-за леса пришагал.
За шакалом
          волочится
разужасная волчица.
А за ней,
        на три версты
распустив свои хвосты,
два огромных крокодила.
Как их мама уродила?!
Ощетинивши затылки,
выставляя зубы-вилки
и подняв хвостища-плети,
подступают звери к Пете.
– Ах, жадаба!
            Ах ты, злюка!
Уязви тебя гадюка!
Ах ты, злюка!
            Ах, жадаба!
Чтоб тебя сожрала жаба!
Мы
   тебя
       сию минутку,
как поджаренную утку,
так съедим
          или иначе.
Угнетатель ты зверячий! –
И шакал,
        как только мог,
хвать пузана
           за пупок!
Тут
    на Петю
           понемногу
крокодил нацелил ногу
и брыкнул,
         как футболист.
– Уходи!
        Катись!
               Вались! –
Плохо Пете.
          Пете больно.
Петя мчит,
         как мяч футбольный.
Долетел,
        от шишек страшный,
аж
   до Сухаревой башни.
Для принятья строгих мер –
к Пете милиционер.
Говорит он грозно Пете:
– Ты ж не на велосипеде!
Что ты скачешь дрянный мальчик?
Ты ведь мальчик,
              а не мячик.
Беспорядки!
          Сущий яд –
дети этих буржуят!
Образина милая,
как твоя фамилия? –
Петя стал белей, чем гусь:
– Петр Буржуйчиков зовусь.
– Где живешь,
             мальчишка гадкий?
– На Собачьевой
               площадке. –
Собеседник Петю взял,
вчетверо перевязал,
затянул покрепче узел,
поплевал ему на пузо.
Грозно
      вынул
           страшный страж
свой чернильный карандаш,
вывел адрес без помарки.
Две
   на зад
        наклеил марки,
а на нос
       – не зря ж торчать! –
сургучовую печать.
Сунул Петю
          за щеку
почтовому ящику.
Щелка узкая в железе,
Петя толст –
            пищит, да лезет.
– Уважаемый папаша,
получайте
         чадо ваше!

4

Сказка сказкой,
             а щенок
ковылял четверкой ног.
Ковылял щенок,
             а мимо
проходил известный Сима,
получивший
           от отца
что-то вроде леденца.
Щений голод видит Сима,
и ему
     невыносимо.
Крикнул,
       выпятивши грудь:
– Кто посмел щенка отдуть?
Объявляю
         к общей гласности:
все щенята
          в безопасности!
Я защитник слабого
и четверолапого. –
Взял конфету из-за щек.
– На, товарищ!
             ешь, щенок! –
Проглотил щенок
              и стал
кланяться концом хвоста.
Сел на ляжечки
             и вот
Симе лапу подает.
– Спасибо
         от всей щенячьей души!
Люби бедняков,
             богатых круши!
Узнается из конфет,
добрый мальчик
              или нет.
Животные домашние –
тебе
    друзья всегдашние. –
Замолчал щенок,
              и тут
появляется верблюд.
Зад широкий,
           морда уже,
весь из шерсти из верблюжьей.
– Я
    рабочий честный скот,
вот штаны,
         и куртка вот!
Чтобы их тебе принесть,
сам
    на брюхе
           выстриг шерсть.
А потом пришел рабочий,
взял с собою
           шерсти клочья.
Чтобы шерсть была тонка,
день работал у станка. –
За верблюдиной баранчик
преподносит барабанчик
собственного пузыря.
– Барабаньте, чуть заря! –
А ближайший красный мак,
цветший, как советский флаг,
не подавши даже голоса,
сам
    на Симу прикололся.
У зверей
        восторг на морде:
– Это
      Симе
          красный орден! –
Смех всеобщий пять минут.
В это время,
          тут как тут,
шла четверка
           из ребят,
развеселых октябрят.
Ходят час,
         не могут стать.
– Где нам пятого достать?
Как бы нам помножиться? –
Обернули рожицы.
Тут фигура Симина.
– Вот кто нужен именно! –
Храбрый,
        добрый,
              сильный,
                      смелый!
Видно – красный,
               а не белый.
И без всяких разногласий
обратился к Симе Вася:
– Заживем пятеркой братской,
звездочкою октябрятской? –
Вася,
     Вера,
         Оля,
             Ваня
с Симой ходят, барабаня.
Щеник,
      радостью пылая,
впереди несется, лая.
Перед ними
          автобусы
рассыпаются, как бусы.
Вся милиция
           как есть
отдает отряду честь.

5

Сказка сказкою,
             а Петя
едет, как письмо, в пакете.
Ехал долго он и еле
был доставлен в две недели.
Почтальон промеж бумажками
сунул в сумку вверх тормашками.
Проработав три часа,
начал путать адреса.
Сдал, разиня из разинь,
не домой, а в магазин.
Петя,
     скисши от поста,
распечатался и встал.
Петя
    плоский, как рубли.
Он уже не шар,
             а блин.
Воскресенье –
             в лавке пусто.
Петя
    вмиг приходит в чувство
и, взглянув на продовольствие,
расплывается от удовольствия.
Рот раскрыл,
слюна на нем.
– Ну, – сказал, –
                с чего начнем? –
Запустил в конфеты горсти
и отправил в рот для скорости.
Ел он, ел
        и еле-еле
все прикончил карамели.
Петя, переевши сласть,
начал в пасть закуски класть
и сожрал по сей причине
все колбасы и ветчины.
Худобы в помине нет,
весь налился,
            как ранет.
Все консервы Петя ловкий
скушал вместе с упаковкой.
Все глотает, не жуя:
аппетит у буржуя!
Без усилий
          и без боли
съел четыре пуда соли.
Так наелся,
         что не мог
устоять на паре ног.
Петя думает:
           «Ну, что же!
Дальше
       буду
           кушать лежа».
Нет еды,
       но он не сыт,
слопал гири и весы.
Видано ли это в мире,
чтоб ребенок
           лопал гири?!
Петя –
       жадности образчик:
гири хрустнули,
             как хрящик.
Пузу отдыха не дав,
вгрызся он в железный шкаф.
Шкаф сжевал
           и новый ищет…
Вздулся вербною свинищей.
С аппетитом сладу нет.
Взял
    губой
         велосипед –
съел колеса,
           ест педали…
Тут их только и видали!
Но не сладил Петя бедный
с шиною велосипедной.
С грустью
         объявляю вам:
Петя
    лопнул пополам.
Дом
    в минуту
           с места срыв,
загремел ужасный взрыв.
Люди прыгают, дрожа.
«Это, – думают, – пожар!»
От велика до мала
все звонят в колокола.
Вся в сигналах каланча,
все насосы волочат.
Подымая тучи пыли,
носятся автомобили.
Кони десяти мастей.
Сбор пожарных всех частей.
Впереди
       на видном месте
вскачь несется
            сам брандмейстер.

6

Сказка сказкою,
             а Сима
ходит городом
            и мимо.
Вместе с Симою в ряд
весь отряд октябрят.
Все живут в отряде дружно,
каждый делает что нужно, –
как товарищ,
           если туго,
каждый
       выручит друг друга.
Радуется публика –
детская республика.
Воскресенье.
           Сима рад,
за город ведет отряд.
В небе флаг полощется,
дети вышли в рощицу.
Дети сели на лужок,
надо завтракать ужо.
Сима, к выдумкам востер,
в пять минут разжег костер.
Только уголь заалел,
стал картошку печь в золе.
Почернел картошкин бок.
Сима вынул,
          крикнул:
                 – Спёк! –
Но печален голос Оли:
– Есть картошка,
              нету соли. –
Плохо детям,
           хоть кричи,
приуныли, как грачи.
Вдруг
     раздался страшный гром.
Дети
    стихли впятером.
Луг и роща в панике.
Тут
   к ногам компанийки
в двух мешках упала соль –
ешь, компания,
            изволь!
Вслед за солью
             с неба
                  градом
монпасье
        с доставкой на дом.
Льет и сыплет,
            к общей радости,
булки всякие
           и сладости.
Смех средь маленького люда:
– Вот так чудо!
             чудо-юдо!
Нет,
    не чудо это, дети,
а – из лопнувшего Пети.
Все, что лопал Петя толстый,
рассыпается на версты.
Ливнем льет
           и валит валом –
так беднягу разорвало.
Масса хлеба,
           сласти масса –
и сосиски,
         и колбасы!
Сели дети,
         и отряд
съел с восторгом всё подряд.
Пир горою и щенку:
съест
     и вновь набьет щеку –
кожицею от колбаски.
Кончен пир –
            конец и сказке.
Сказка сказкою,
             а вы вот
сделайте из сказки вывод.
Полюбите, дети, труд –
как написано тут.
Защищайте
          всех, кто слаб,
от буржуевых лап.
Вот и вырастете –
                истыми
силачами-коммунистами.

1925 г.
Из цикла «Стихи детям».