«Владимир Святый» К. Рылеев

     Ни гром побед, ни звуки славы,
Ничто Владимира утешить не могло,
     Не разъясняли и забавы
Его угрюмое и мрачное чело…

     Братоубийством отягченный,
На светлых пиршествах сидел он одинок
     И, тайной мыслию смущенный,
Дичился радостей, как узнанный порок.

     Напрасно пение Бояна
И рокот струн живых ласкали княжий слух, –
     Души не исцелялась рана,
И всё тревожился и тосковал в нем дух!

     Однажды он с привычной думой,
На длань склонен главой, уединясь, сидел
     И с дикостью души угрюмой
[На вновь] воздвигнутый Перунов лик глядел.

     Вокруг зеленого кургана
Толпами шумными на теремном дворе
     Народ кипел у истукана,
Сиявшего, как луч, и в злате и в сребре!..

     «Перун! твой лик я здесь поставил, –
Вещал страдалец князь. – Мироправитель бог!
     Тебя я всех признать заставил
И дуб, священный дуб перед тобой возжег! а

     Почто ж не укротишь волненья
Обуреваемой раскаяньем души!
     Увы! ужасные мученья
Меня преследуют и в шуме и в тиши.

     Молю у твоего кумира:
Предел страданиям душевным положи, –
     Пересели меня из мира
Или по-прежнему с веселием сдружи!»

     Вдруг видит старца пред собою!
Почтенный, важный вид: спокойствие в чертах,
     Брада до чресл седой волною,
Кудрями волосы седые на плечах.

     На посох странничий склоненный,
В десной распятие златое он держал;
     И в князя взор его вперенный
На душу грешника смятенье проливал…

     «Кто ты?» – Владимир с изумленьем
И гласом трепетным пришельца вопросил.
     «Посол творца! – он рек с смиреньем, –
Ты бога вышнего делами прогневил…

     Ни в Чернобоге, ни в Перуне,
Ни в славе, ни в пирах Владимиров покой;
     Его ты, грешник, жаждешь втуне:
Как за добычей вран, так совесть за тобой!..

     Но что, о князь, сии терзанья!
Тебя, отверженец, ужаснейшие ждут!
     Наступит час – ценить деянья!
Воскреснут мертвые! Настанет Страшный суд!

     И суд сей будет непреложен, –
Твое могущество тебя не защитит!
     Там раб и царь равно ничтожен –
Всевышний судия на лица не глядит.

     Пред ним угаснет блеск короны!
И князю-грешнику один и тот же ад,
     Где вечный скрежет, плач и стоны
С рабами низкими властителя сравнят!»

     Так говорил пришлец священный,
И пылкий, яркий огнь в глазах его блистал,
     И князь, трепещущий, смятенный,
Лия потоки слез, словам его внимал!..

     «О, чем же я избегну ада?..
Наставь, наставь меня!.. – Владимир старцу рек:
     Из твоего читаю взгляда,
Что ты, таинственный, спасти меня притек!..»

     «Крести себя, крести народы! –
В ответ вещал святой, – и ты себя спасешь!
     И славу дел из рода в роды
С благословением потомства перельешь!

     Тогда не ад, блаженство рая
И вечность дивная тебя, Владимир, ждут,
     Где сонмы ангелов, порхая,
Пред троном вышнего твой подвиг воспоют!»

     «Крести ж, крести меня, о дивный!» –
В восторге пламенном воскликнул мудрый князь…
     Наутро звук трубы призывный –
И рать Владимира к Херсону понеслась…

     На новый подвиг, с новым жаром
Летят дружинами с вождем богатыри,
     Зарделись небеса пожаром,
Трепещет Греция и гордые цари!..

     Так в князе огнь души надменной,
Остаток мрачного язычества горел:
     С рукой царевны несравненной
Он веру самую завоевать летел…

1822 или 1823 гг.
«К. Ф. Рылеев. Полное собрание стихотворений». Раздел «Думы, не вошедшие в отдельное издание».