«Всё сызнова: опять рукою робкой…» М. Цветаева

* * *

Все сызнова: опять рукою робкой
Надавливать звонок.
(Мой дом зато – с атласною коробкой
Сравнить никто не смог!)

Все сызнова: опять под стопки пански
Швырять с размаху грудь.
(Да, от сапог казанских, рук цыганских
Не вредно отдохнуть!)

Все сызнова: про брови, про ресницы,
И что к лицу ей – шелк.
(Оно, дружок, не вредно после ситцу, –
Но, ах, все тот же толк!)

Все сызнова: . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(После волос коротких – слов высоких
Вдруг: щебет – и шиньон!)

Все сызнова: вновь как у царских статуй –
Почетный караул.
(Я не томлю – обычай, перенятый
У нищих Мариул!)

Все сызнова: коленопреклоненья,
Оттолкновенья – сталь.
(Я думаю о Вашей зверской лени, –
И мне Вас зверски жаль!)

Все сызнова: . . . . . . . . . .
И уж в дверях: вернись!
(Обмен на славу: котелок солдатский –
На севрский сервиз)

Все сызнова: что мы в себе не властны,
Что нужен дуб – плющу.
(Сенной мешок мой – на альков атласный
Сменен – рукоплещу!)

Все сызнова: сплошных застежек сбруя,
Звон шпилек . . . . . . . . . .
(Вот чем другим, – а этим не грешу я:
Ни шпилек, ни . . . . . . . . . .!)

И сызнова: обняв одной, окурок
Уж держите другой.
(Глаз не открывши – и дымит, как турок
Кто стерпит, дорогой?)

И сызнова: между простынь горячих
Ряд сдавленных зевков.
(Один зевает, а другая – плачет.
Весь твой Эдем, альков!)

И сызнова: уже забыв о птичке,
Спать, как дитя во ржи…
(Но только умоляю: по привычке
– Марина – не скажи!)

1920 г.