«Афинейскому витязю» Г. Державин

Сидевша об руку царя
Чрез поприще на колеснице,
Державшего в своей деснице
С оливой гром, иль чрез моря
Протекшего в венце Нептуна,
Или с улыбкою Фортуна
Кому жемчужный нектар свой
Носила в чаше золотой –
Блажен! кто путь устлал цветами
И окурил алоем вкруг,
И лиры громкими струнами
Утешил, бранный славя дух.

Испытывал своих я сил
И пел могущих человеков;
А чтоб вдали грядущих веков
Ярчей их в мраке блеск светил
И я не осуждался б в лести,
Для прочности к их громкой чести
Примешивал я правды глас, –
Звучал моей трубой Парнас.
Но, ах! познал, познал я смертных,
Что и великие из них
Не могут снесть лучей небесных:
Мрачит бог света очи их.

     Так пусть фортуны чада,
     Возлегши на цветах,
     Среди обилий сада,
     Курений в облаках,
     Наместо чиста злата,
     Шумихи любят блеск;
     Пусть лира таровата
     Их умножает плеск, –
     Я руки умываю
     И лести не коснусь;
     Власть сильных почитаю, –
     Богов в них чтить боюсь.

Я славить мужа днесь избрал,
Который сшел с театра славы,
Который удержал те нравы,
Какими древний век блистал;
Не горд – и жизнь ведет простую,
Не лжив – и истину святую,
Внимая, исполняет сам;
Почтен от всех не по чинам;
Честь, в службе снисканну, свободой
Не расточил, а приобрел;
Он взглядом, мужеством, породой,
Заслугой, силою – орел.

Снискать я от него
Не льщусь ни хвал, ни уваженья;
Из одного благодаренья,
По чувству сердца моего,
Я песнь ему пою простую,
Ту вспоминая быль святую,
В его как богатырски дни,
Лет несколько назад, в тени
Премудрой той жены небесной,
Которой бодрый дух младой
Садил в Афинах сад прелестный,
И век катился золотой, –

     Как мысль моя, подобно
     Пчеле, полна отрад,
     Шумливо, но не злобно
     Облетывала сад
     Предметов, ей любезных,
     И, взяв с них сок и цвет,
     Искусством струн священных
     Преобращала в мед, –
     Текли восторгов реки
     Из чувств души моей;
     Все были человеки
     В стране счастливы сей.

На бурном видел я коне
В ристаньи моего героя;
С ним брат его, вся Троя,
Полк витязей являлись мне!
Их брони, шлемы позлащенны,
Как лесом, перьем осененны,
Мне тмили взор; а с копий их, с мечей
Сквозь пыль сверкал пожар лучей;
Прекрасных вслед Пентезилее
Строй дев их украшали чин;
Венцы Ахилла мой бодрее
Низал на дротик исполин.

Я зрел, как жилистой рукой
Он шесть коней на ипподроме
Вмиг осаждал в бегу; как в громе
Он, колесницы с гор бедрой
Своей препнув склоненье,
Минерву удержал в паденье;
Я зрел, как в дыме пред полком
Он, в ранах светел, бодр лицом,
В единоборстве хитр, проворен,
На огнескачущих волнах
Был в мрачной буре тих, спокоен,
Горела молния в очах.

     Его покой – движенье,
     Игра – борьба и бег,
     Забавы – пляска, пенье
     И сельских тьма утех
     Для укрепленья тела.
     Его был дом – друзей.
     Кто приходил для дела –
     Не запирал дверей;
     Души и сердца пища
     Его – несчастным щит;
     Не пышные жилища –
     В них он был знаменит.

Я зрел в ареопаге сонм
Богатырей, ему подобных,
Седых, правдивых, благородных,
Весы державших, пальму, гром.
Они, восседши за зерцалом,
В великом деле или малом,
Не зря на власть, богатств покров,
Произрекали суд богов;
А где рукой и руку мыли,
Желая сильному помочь, –
Дьяки, взяв шапку, выходили
С поклоном от неправды прочь.

Тогда не прихоть чли – закон;
Лишь благу общему радели;
Той подлой мысли не имели,
Чтоб только свой набить мамон.
Венцы стяжали, звуки славы,
А деньги берегли и нравы,
И всякую свою ступень
Не оценяли всякий день;
Хоть был и недруг кто друг другу, –
Усердие вело, не месть:
Умели чтить в врагах заслугу
И отдавать достойным честь.

     Тогда по счетам знали,
     Что десять и что ноль;
     Пиявиц унимали,
     На них посыпав соль;
     В день ясный не сердились,
     Зря на небе пятно,
     С ладьи лишь торопились,
     Сняв вздуто полотно;
     Кубарить не любили
     Дел со дня на другой;
     Что можно, вмиг творили,
     Оставя свой покой.

Тогда Кулибинский фонарь,
Что светел издали, близь темен,
Был не во всех местах потребен;
Горел кристалл, горел от зарь;
Стоял в столпах гранит средь дома:
Опрись на них, и – не солома.
В спартанской коже персов дух
Не обаял сердца и слух;
Не по опушке добродетель;
Не по ходулям великан:
Так мой герой был благодетель '
Не по улыбке – по делам.

О ты, что правишь небесами
И манием колеблешь мир,
Подъемлешь скиптр на злых с громами,
А добрым припасаешь пир,
Юпитер! О Нептун, что бурным,
Как скатертям, морям лазурным
Разлиться по земле велел,
Брега поставив им в предел!
И ты, Вулкан, что пред го́рнами
В дне ада молнию куешь!
И ты, о Феб, что нам стрелами
Златыми свет и жизнь лиешь!

     Внемлите все молитву,
     О боги! вы мою:
     Зверей, рыб, птиц ловитву
     И благодать свою
     На нивы там пошлите,
     Где отставной герой
     Мой будет жить. – Продлите
     Век, здравье и покой
     Ему вы безмятежный.
     И ты, о милый Вакх!
     Подчас у нимфы нежной
     Позволь спать на грудях.

1796 г.