Семён Надсон: биография
Семен Яковлевич Надсон появился на свет в Петербурге 14 декабря (26 по н. с.) 1862 года в семье Надсона Якова Семеновича, надворного советника, и русской дворянки из рода Мамонтовых Антонины Степановны. Через год семья перебралась в Киев, а еще спустя год умер отец, страдавший психическим расстройством.
Взрослое детство
Уже в четыре года мальчик читал запоем и имел не по возрасту рыцарские взгляды на жизнь. Вплоть до смерти боготворившей его идеалистки-матери Семен считался маленьким чудом и был маленьким семейным деспотом, но вместе с тем болезненным и впечатлительным ребенком. Несколько лет мать пыталась содержать семью одна, но была вынуждена приять помощь живущих в Петербурге братьев. Там мальчик поступает приготовишкой в классическую гимназию. К этому времени он прочел всю доступную детскую литературу и знал наизусть почти все стихи Пушкина.
Уже больная чахоткой, мать вышла замуж повторно и, оставив детей опекунам, снова переехала в Киев. Но брак не удался: второй муж добровольно ушел из жизни. Не смирившаяся с потерей женщина жила в Киеве в страшной нужде, пока братья снова не вызвали ее в Петербург: Антонина Степановна поселилась у одного из них.
Гимназическое отрочество
В 1872 году Семен был отдан в военную гимназию, что стало для него первым серьезным горем. Ведь мечтать о писательском труде и писать стихи Семен начал уже с девяти лет, причем стихи имели безошибочный метрический размер, что сам поэт позднее объяснял своей музыкальностью. Отец очень любил пение и музыкальное искусство, и эту любовь унаследовал сын.
Через год мать умерла, и оставшийся сиротой мальчик, который еще недавно считался центром Вселенной, был разлучен с сестрой, так как детей взяли с семьи разные дядья. Отношения с родными матери у тщеславного талантливого ребенка, уверенного в своей исключительности, каким был Семен, складывались непросто.
В пятом классе мальчик показал свое сочинение – «Сон Иоанна Грозного» – учителю словесности, который отметил образность языка, увлекательность вымысла. А уже в семнадцать лет гимназист отнес стихотворение «На заре» в журнал «Свет», и оно было благосклонно принято, что польстило авторскому самолюбию.
Учиться Семену, особенно в старших классах, было скучно – занятия он считал однообразными, «вялыми». Надсон давал себе такую характеристику – «горячность и неумение себя сдержать». С одной стороны Семен признавал, что в университет нужно готовиться, а между тем учился из рук вон плохо; не имея теоретической музыкальной подготовки, самонадеянно заявил: «в консерваторию я могу поступить и так».
Потребности своей натуры юноша считал более значимыми, чем систематические занятия. Самым ярким событием гимназической жизни юноши стала первая любовь к сестре одноклассника. Но девушка вскоре умерла от чахотки, что стало очередным тяжким ударом. Поэт посвящал ей стихи всю свою жизнь, среди них – «Да, это было все…», «Два горя», «За что?» и другие.
В 1879 году в печати появляется первая хвалебная рецензия на поэму Юного Надсона «Христианка», в тот же период на гимназическом концерте с триумфом представлено стихотворение «Иуда».
Военная «карьера»
В 1882 году по решению дяди-опекуна Семен зачислен в Павловское военное училище. Вскоре у простудившегося на учениях кадета диагностировали чахотку. Очевидно, заражение произошло в детстве, а проявления дали о себе знать спустя длительное время. Семен отправляется на лечение в Тифлис на казенный счет, но через год, вернувшись к учебе, Надсон затосковал: он все еще чувствовал себя не на своем месте.
По окончании училища Надсон получил чин подпоручика и направление в полк, но служить не собирался: военное дело он считал наукой убивать людей. Последующие месяцы занимался тем, что проводил время в разъездах между Кронштадтом и Петербургом, добиваясь отставки.
Литературное везение
В 1882 году в жизни Надсона произошло судьбоносное событие: А. Н. Плещеев пригласил его поработать в престижный по меркам того времени журнал «Отечественные записки», где поэт дебютировал. Надо сказать, что долгие годы Алексей Николаевич являлся литературным авторитетом и покровителем молодого поэта, воспитателем его «Музы» и способствовал росту популярности.
В 1883 году летом легочная болезнь обострилась: Надсон слег, но едва становилось легче, неустанно искал средства заработка и продолжал активно печататься. Семен Яковлевич сдал экзамен на звание народного учителя, но неожиданно получил предложение занять должность секретаря в редакции еженедельной газеты «Неделя», органе либеральных народников. Поработать там ему было не суждено: в июле 1884 года стало очевидным, что болезнь прогрессирует.
На деньги Литературного фонда Надсон оправился лечиться за границу. Две проведенные там операции 1884 года были неудачными, и врачи опасались, что больной не переживет зиму. Но состояние улучшилось, и следующие два года были самыми плодотворными в плане творчества: для Семена Яковлевича настало время шумной славы. Несмотря на известность, на то, что на родине его стихи массово переписывались от руки и кочевали из тетрадки в тетрадку, свои произведения Надсон подвергал тщательному анализу и был невероятно требователен к себе.
Триумф и трагедия большого поэта
Летом 1885 года стало ясно, что поэт обречен. Он вернулся в Россию. Вопреки здравому смыслу смертельно больной поэт весной 1886 едет в Киев, чтобы найти работу и устроить вечер в пользу Литературного фонда, в свое время ссудившего его деньгами. Вечер имел небывалый успех: Надсона буквально носили на руках. Но эта поездка окончательно подорвала здоровье: поэт осознал, что дни его сочтены. Он хотел уйти из жизни только в России и перебрался в Ялту.
Большой радостью для поэта и крупным успехом в эти месяцы стал вышедший сборник стихов, который он успел подержать в руках. До 1917 года его переиздавали 29 раз, и последнее издание даже по современным меркам имело большой тираж – 10 000 экземпляров. За него Надсон был удостоен Пушкинской премии – наиболее престижной литературной премии дореволюционной России: энциклопедические знания и филигранное литературное мастерство позволяли двадцатилетнему человеку писать критические работы и заметки по теории поэзии.
19 января (31 по н. с.) 1887 года Семен Яковлевич скончался в Ялте в результате нервного паралича, кровотечения и связанного с ним истощения. В Петербурге экзальтированные поклонники его таланта несли гроб на руках до Волкова кладбища.
Наследие Надсона
Отношение к творчеству Надсона в разные годы менялось: известные поэты ревновали к его успеху, критики считали его поэзию выспренной и безнадежно отжившей. Вот какой эпизод произошел в предреволюционный период в одесской чайной, куда К. Паустовский зашел перекусить с Э. Багрицким.
«В Одессе … жил старый нищий. Он наводил страх на весь город тем, что просил милостыню не так, как это обыкновенно делается…. Самый жестокий библейский пророк Иеремия, прославленный как непревзойденный мастер проклятий, мог бы, как говорят одесситы, «сойти на нет» перед этим нищим.
– Где ваша совесть, люди вы или не люди?! – кричал этот старик. – А вы чего отворачиваетесь от меня, товарищ? Вы же не глухой? Лучше успокойте свою черную совесть и помогите старому голодному человеку!
Все подавали этому нищему. Никто не мог вынести его натиска … Он остановился около нас, несколько секунд смотрел на брынзу бешеными глазами, и что-то клокотало в его горле… Но все-таки он прокашлялся и закричал:
– Когда, наконец, у этих молодых людей проснется совесть! Это же надо посмотреть со стороны, как они торопятся скушать брынзу, чтобы не отдать хоть четверть ее … несчастному старику.
Багрицкий встал, прижал руку к сердцу и тихо и проникновенно начал говорить … с дрожью в голосе, со слезой, с трагическим надрывом:
Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой!
Нищий осекся. Он уставился на Багрицкого. Потом он начал медленно отступать и при словах: «Верь, настанет пора и погибнет Ваал» – повернулся, опрокинул стул и побежал на согнутых ногах к выходу из чайной.
– Вот видите, – сказал Багрицкий серьезно, – даже одесские нищие не выдерживают Надсона!
Вся чайная гремела от хохота».
«Не вини меня, друг мой, я сын наших дней», – такими словами Надсон словно отвечает на претензии к своей поэтической манере. Больше всего на свете Надсон боялся стать неудачником, не оправдать возложенных не него надежд. В нем было много честолюбия и гордости, но также правдивости и чистоты.
Уныние и безрадостность, которыми были пронизаны стихи Надсона и за которые его яростно критиковали, имели свои причины – поэт довольно рано стал одиноким. При этом в стихах люди чувствовали нечто родственное их душам, глубокое, искреннее. Надсон весь как на ладони: он открыт миру, читатель для него – «больше, чем брат», а стихи автобиографичны. Задушевный тон и большая сжатость, доступность среднему читателю – вот причины его феноменального успеха. А меткие поэтические формулы «Как мало прожито, как много пережито», «Пусть арфа сломана, – аккорд еще рыдает…» стали крылатыми. Надсон явно недооценен как лирик и сегодня почти неизвестен даже любителям поэзии.
К слову сказать, Семен Яковлевич мистическим образом ушел из жизни спустя ровно полвека после трагической смерти Пушкина.