«Письма римскому другу (из Марциала)» И. Бродский
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.Дева тешит до известного предела –
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятья невозможны, ни измена!___Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных –
лишь согласное гуденье насекомых.___Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он – деловит, но незаметен.
Умер быстро – лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.Рядом с ним – легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.___Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники – ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.___Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела –
все равно что дранку требовать от кровли.Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я – не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.___Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им…
Как там в Ливии, мой Постум, – или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?___Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.___Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.___Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Март 1972 г.
Анализ стихотворения
Стихотворение «Письмо римскому другу» было написано Иосифом Александровичем Бродским в 1972 году. В заглавии указано «Из Марциала», но это не вольный перевод какой-либо из работ знаменитого эпиграммиста Марка Валерия Марциала, а самостоятельное произведение по мотивам римской истории.
В стихотворении автор выступает в роли римлянина, живущего в эпоху правления Юлия Цезаря. Из текста стихотворения мы понимаем, что когда-то он жил в столице, знал лично сильных мира сего, но решил уехать в глухую провинцию. Всё, что связывает героя с прежней жизнью – это друг по имени Постум, которому он шлёт письма, рассказывает о своих буднях и расспрашивает о новостях.
Несмотря на то, что стихотворение повествует об исторически значимых вещах, касается серьёзных философских тем, читается оно легко. Этот эффект достигается благодаря незатейливой лексике, лишённой пафосных высказываний, архаичных выражений и мудрёных слов. Зато в нём достаточно поговорок, которые делают сюжеты античной жизни более понятными и близкими для русского читателя. Вот, например, как поэт интересуется подробностями пребывания друга в Риме:
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Всё интриги?
Конечно, все эти вопросы – риторические. Автор и сам прекрасно разбирается в подковёрной борьбе, извечно сопутствующей любому престолу. Здесь легко увидеть параллель с современным миром и эпохой, в которой жил сам Иосиф Александрович.
В восьмой строфе поэт позволяет себе покритиковать власть:
Говоришь, что все наместники – ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
Именно придворные козни и оттолкнули лирического героя от суеты большого города. Снова используя поговорку, поэт объясняет, почему он старается держаться подальше от дворцовых интриг:
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Он признаётся Постуму, что ему стало спокойнее жить, когда он перебрался к морю. С помощью ярких выразительных эпитетов автор рисует перед своим собеседником картины провинциальной жизни. Природа играет сочными, радующими глаз красками: «под чистым небом», «шевелюра кипариса», «чёрная изгородь пиний», «ткань, впитавшая полуденное солнце».
Не стесняясь, автор делится подробностями своей простой жизни. Он то беседует с рабами, которые изрекают неожиданно мудрые идеи. То делит прохудившуюся крышу с продажной женщиной. Поэт в ироничных двусмысленных выражениях повествует, как он спорит с девицей по поводу просачивающихся капель, не переживая, что строки сочтут оскорбительно непристойными:
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдёшь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
Но кроме этих простоватых описаний будничных происшествий поэт поднимает и серьёзные темы. Часто в произведении звучит мотив смерти и смысла жизни. На примере нескольких персонажей автор раскрывает проблему непредсказуемости судьбы. Он повествует о сметливом торговце, который прибыл в эти земли, чтобы совершать выгодные сделки. Но внезапно слёг с лихорадкой и скончался. Поэт подчёркивает, что человек может сколько угодно планировать свои поступки, но ему не под силу совладать с предопределением:
…По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
В противовес автор приводит историю легионера. Этот человек всю жизнь рисковал собой, но судьба распорядилась так, что смерть миновала его там, где погибли многие его соратники. А это солдат, в свою очередь, дожил до старости и тихо почил.
Говорит поэт и о собственной кончине. Но в строфах, которые посвящены этому событию, нет трагизма. Автор просто рисует знакомые картины, но без своей фигуры на них. Он использует метонимию – «На рассохшейся скамейке – Старший Плиний», показывая, что после его смерти останется след, подобный тому, что остался древнего поэта в виде его книги. Поэт демонстрирует, что жизнь продолжит идти своим чередом, поэтому последние строфы так спокойны и полны тепла.
Это стихотворение удивительно. В нём поднимаются глубокие вопросы о жизни и смерти, однако произведение не вызывает тягости и не погружает в задумчивость. Иосифу Александровичу удалось простым языком поговорить с читателем, как со старым другом, на серьёзные темы, но не растревожить и не напугать его. В этом заключается потрясающий талант Бродского как поэта.
Автор: Иосиф Бродский