«Послание к Титову» Д. Ознобишин

Ты счастие зовешь мечтой.
Я счастлив быть мечтой желаю.
Ах! и теперь еще с тоской
О днях протекших вспоминаю.
Я жизни бедствия познал,
Летел за славою всечасно,
Искал фортуны – все напрасно!
Любил – и друга потерял!
Но светлый праздник, оболыценье
Для взоров сладкое виденье
Вновь обновляло предо мной:
Я зрел Едвина… образ милый!
Ах! сердце с ним и за могилой
Ничто не в силах разлучить;
Еще несведуш в песнопеньи…
Что мне представилось в виденьи,
Могу ли я изобразить?
В ладье на синем океане
Я быстро воды рассекал,
Зефир ветрила поддувал,
И в тонком, сумрачном тумане
Природа вся облечена,
Покоилась в объятьях сна,
А я летел по влаге бурной,
И волны вкруг ладьи моей
Мелькали сребряной струей;
На высоте небес лазурной
Смотрелся месяц в лоне вод,
И что-то тайного приход
Природе всей предвозвещало,
Но все вокруг меня дремало,
И я, предавшися мечтам,
Забыл весь свет – и мыслью там,
Где прах Едвина незабвенный,
Там, где в тени уединенной
Я дружбе жертву приносил;
Где я, от всех людей забвенный,
Один в печали слезы лил;
Но майский, легкий ветерок
Унес с собой мое мечтанье,
И струек легкое шептанье,
Влекущих быстро мой челнок,
Мое забвенье пробудили;
Над мною облака ходили
И месяц в высоте бледнел,
И звезды больше не светили,
Восток внезапно забелел,
И первый свет денницы юной,
Проникнув тьмы покров угрюмый,
Пред мной окрестность озарил.
Но спросишь ты, куда я плыл?
Не знаю; невидима сила
По океану челн носила.

И скоро удивленный взор
Увидел цепи синих гор.
Сливались с небом их вершины,
Их вечный снег не покрывал;
Земли надменны исполины…
Казалось, зефир их лобзал;
Внизу везде цвели долины,
Повсюду мирт благоухал;
В тени дубравы, водопады
Лились сребристою струей,
Шумели пышные каскады,
Все пробуждалося с зарей,
И скоро птиц запели хоры,
Впервые Феб воззрел на горы
И блеском их своим покрыл,
И тучи мощною рукою
Разнес – мгновенно пред собою
И всю природу озарил;
А я все по теченью плыл;
Меня окрестности пленяли,
Ни топот волн, ни шум ветрил
От них мой взор не отвлекали.
Нигде я пристани не зрел
И в даль туманную летел.

Летел, надеждою водимый,
Мечтая скоро видеть брег;
По влаге мой челнок носимый
То падал, то вздымался вверх;
То на поверхности носился,
То низвергался средь валов;

Во мраке Феб мгновенно скрылся,
Исчез прелестный вид брегов;
Ударил гром – и гул пустынный
Его трикраты повторил,
Едва восток сквозь завес дымный
Природы ужасы светил.
Свершилось все – и нет спасенья!
Сокрылись сладкие мечты;
Бежит волна!.. Но Провиденье,
Над мною бодрствовало ты!
Кто сей во облаке сияет,
Цветущий красотой своей,
Улыбка на устах играет,
С венцом, сплетенным из лилей,
В одежде легкой из тумана
Поверх несется океана?
Ах! то Едвин, во цвете лет
Сраженный гневною судьбою,
Тоски и слез моих предмет!
«Не я ль усердною рукою
Цветами гроб твой осыпал?
Иль небо тронулось мольбою,
И снова к жизни ты восстал?»
Но взор приветный состраданья
Мне был на все слова ответ.
«Куда ж, Едвин?» – кругом молчанье,
Я в даль смотрел, – и следа нет!
Сокрытый в утреннем тумане,
Он погрузился в океане…
А я вслед руки простирал.
Но тут прервалось сновиденье,
Мгновенно челн из глаз пропал,
Исчезло бурное волненье.
Ах! наша жизнь есть океан;
Плывущая ладья – желанье;
Скрывает будущность туман;
Несчастья в жизни – волнованья.

Пусть счастие зовут мечтой;
Я счастлив быть мечтой желаю.
Как часто с радостной душой
Я мысленно в тот мир летаю,
Где все цветет, где век златой,
Где лавры, мирт благоухают;
Где радость, счастье и покой
Ненарушимо обитают.
Нет! я счастлив мечтой своей!
Когда же нить печальных дней
Прервется паркой роковою;
Тогда, о ставя прах земной,
Туда полет направлю свой,
Где мой Едвин цветет красою.