«Последний самарянин» В. Ходасевич

Спотыкаясь, он блуждает от скалы к скале,
Он последний. Тайна смерти на его челе.

Вот уж сумрак безглагольный никнет над пустыней.
Горы темные покрыты мглой туманно-синей.

Вот коснулся луч заката впалых, бледных щек.
Вот в зрачках зажегся хладный, быстрый огонек.

На песках пустыни желтых молча видит он
Бурь минувших начертанья, письмена времен.

Глядя вдаль, он бродит в скалах, сгорбленный и хилый.
Горы там Эйвал и Гризим: предков там могилы…

Там орел раскинул с клектом вольных два крыла.
Не увидит самарянин гордого орла.

Будет ночь, взметнется буря, вихрь пустынь заплачет –
Там не быстрый самарянин на коне проскачет.

На горах пастушья песня зазвенит с зарей,
Но внимать не самарянин будет песне той.

Будет вечер – свет и сумрак. Внуку в назиданье
Передаст не самарянин древнее сказанье.

Сядет девушка на камне. Загрустит она.
Но увы, не самарянин грусти той вина.

В зимний дождь покроет горы мрак фатой широкой,
Будет дом стоять промокший в скорби одинокой.

Налетев, открытой дверью ветер застучит,
Жалобно коза проблеет, птица прокричит.

Летом – пышный виноградник ветви опускает.
Не споет в нем виноградарь, нож не засверкает.

Грозья вытопчет шакалов яростная стая, –
Их не встретит самарянин, лук свой напрягая.

Отзвук песни самарянской не замрет меж гор.
Никогда уж не увидит человека взор,

Как счастливый самарянин девушку целует,
Как тяжелый меч свой точит, как порой тоскует…

Вот, он бродит, спотыкаясь, от скалы к скале,
Он последний. Тайна смерти на его челе.

Из ущелий потаенных всходит сумрак синий.
Письмена столетий меркнут на песках пустыни.

Из Давида Шимоновича (1886–1956).
Сборник «Из еврейских поэтов» (1922).