«Последние язычники» А. Майков

Когда в челе своих дружин
Увидел крест животворящий
Из царской ставки Константин
И пал пред господом, молящий, –

Смутились старые вожди,
Столпы языческого мира…
Они, с отчаяньем в груди,
Встают с одра, встают от пира,

Бегут к царю, вопят: «О царь!
Ты губишь всё – свою державу,
И государство, и алтарь,
И вечный Рим, и предков славу!

Пред кем ты пал? Ведь то рабы!
И их ты слушаешь, владыко!
И утверждаешь царств судьбы
На их ты проповеди дикой!

Верь прозорливости отцов!
Их распинать и жечь их надо!
Не медли, царь, скорей оков!
Безумна милость и пощада!»

Но не внимал им Константин,
Виденьем свыше озаренный,
И поднял стяг своих дружин,
Крестом господним осененный.

В негодованьи цепь с орлом
Трибуны с плеч своих сорвали,
И шумно в груды пред царем
Свое оружье побросали –

И разошлися…
               Победил
К Христу прибегший император!
И пред распятым преклонил
Свои колена триумфатор.

И повелел по городам
С сынов Христа снимать оковы,
И строить стал за храмом храм,
И словеса читать Христовы.

Трибуны старые в домах
Сидели, злобно ожидая,
Как, потрясенная, во прах
Падет империя родная.

Они сбирались в древний храм
Со всех концов на годовщину
Молиться дедовским богам,
Пророча гибель Константину.

Но время шло. Их круг редел,
И гасли старцы друг за другом…
А над вселенной крест горел,
Как солнца луч над вешним лугом.

Осталось двое только их.
Храня обет, друг другу данный,
Они во храм богов своих
Сошлися, розами венчанны.

Зарос и треснул старый храм;
Кумир поверженный валялся;
Из окон храма их очам
Константинополь открывался:

Синел Эвксин, блестел Босфор;
Вздымались куполы цветные;
Там – на вселенский шли собор
Ерархи, иноки святые;

Там – колесницы, корабли…
Под твердью неба голубою
Сливался благовест вдали
С победной воинской трубою…

Смотрели молча старики
На эту роскошь новой славы,
Полны завистливой тоски,
Стыдясь промолвить: «Мы не правы».

Давно уж в мире без утех
Свой век они влачили оба;
Давно смешна была для всех
Тупая, старческая злоба…

Они глядят – и ждет их взор:
Эвксин на город не прорвется ль?
Из-за морей нейдет ли мор?
Кругом земля не пошатнется ль?

Глядят, не встанет ли кумир…
Но олимпиец, грудью в прахе,
Лежит недвижим, нем и сир,
Как труп пред палачом на плахе.

Проклятья самые мертвы
У них в устах… лишь льются слезы,
И старцы с дряхлой головы
Снимают молча плющ и розы…

Ушли… Распятие в пути
На перекрестке их встречает…
Но нет! не поняли они,
Что божий сын и их прощает.

1857 г.
Сборник «Картины». Раздел «Века и народы».