«Воспоминание (Когда для смертного умолкнет шумный день…)» А. Пушкин

Когда для смертного умолкнет шумный день,
      И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
      И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
      Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
      Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
      Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
      Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
      Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
      Но строк печальных не смываю.

Окончание стихотворения в рукописи:

Я вижу в праздности, в неистовых пирах,
      В безумстве гибельной свободы,
В неволе, бедности, изгнании, в степях
      Мои утраченные годы.
Я слышу вновь друзей предательский привет
      На играх Вакха и Киприды,
Вновь сердцу моему наносит хладный свет
      Неотразимые обиды.
Я слышу вкруг меня жужжанье клеветы,
      Решенья глупости лукавой,
И шёпот зависти, и лёгкой суеты
      Укор весёлый и кровавый.
И нет отрады мне – и тихо предо мной
      Встают два призрака младые,
Две тени милые, – два данные судьбой
      Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом.
      И стерегут… и мстят мне оба.
И оба говорят мне мёртвым языком
      О тайнах счастия и гроба.

19 мая 1828 г.

Анализ стихотворения Пушкина «Воспоминание»

Философская тема и интонации печального раздумья объединяют два произведения, созданных поэтом в мае 1828 г.: «Воспоминание» и «Дар напрасный, дар случайный…» Переживая кризисный период, автор приходит к неутешительным выводам, свидетельствующим о душевной опустошенности, праздной тоске и отсутствии жизненных ориентиров.

Первоначальные заглавия «Воспоминания» были связаны с темой вынужденного ночного бодрствования, однако позже Пушкин поменял название, предлагая читателям сосредоточить внимание на эмоциях героя, вызванных прочтением «свитка» собственной жизни. Последний образ особенно интересен. Он отсылает не только к библейскому символу книги жизни: уподобление человеческих судеб процессу прядения нитей восходит к древнегреческим источникам, повествующим о Мойрах, богинях судьбы.

Зачин стихотворения определяет место и время лирической ситуации: большой город, «полупрозрачная тень» белых ночей. Здесь же возникает антитеза, противопоставляющая покой «смертных», награжденных сном за дневные заботы, и бессонницу героя, для которого наступают «часы томительного бденья».

После краткого вступления приходит черед подробному описанию ощущений лирического «я». Оно начинается с оригинальной метафоры, ассоциирующей угрызения совести со змеей. Иносказательный образ дополняется лексикой, обозначающей тоску и уныние, спровоцированные обилием «тяжких дум». Метафора «мечты кипят» передает интенсивность переживаний героя.

Финальный эпизод предваряет развернутая метафорическая конструкция, центральная в образной структуре текста: она трактует воспоминание как жизненный свиток. Чтение последнего усиливает отрицательные эмоции лирического субъекта, которые находят внешнее проявление, выливаясь в горькие жалобы и слезы.

Завершающая строка придает новые оттенки смысла терзаниям лирического субъекта. Осознанный отказ от исправления, вымарывания грустных строк собственной жизни – таков мужественный выбор повзрослевшего героя. Он стыдится своего прошлого, но не чувствует за собой право отказаться от него. Финальная фраза не разрешает внутренний конфликт, но снимает его остроту за счет признания ценности жизненного опыта и ответственности человека за ошибки, совершенные ранее.

Глубокая философская мысль облечена в форму одного сложного предложения, части которого объединены разнотипными синтаксическими связями. Подобное стилистическое решение указывает на силу и напряженность переживания.