«Колокольчики и колокола» К. Бальмонт

1

‎

      Слышишь, сани мчатся в ряд,
‎            Мчатся в ряд!
‎      Колокольчики звенят,
Серебристым легким звоном слух наш сладостно томят,
Этим пеньем и гуденьем о забвеньи говорят.
‎      О, как звонко, звонко, звонко,
‎      Точно звучный смех ребенка,
‎      В ясном воздухе ночном
‎      Говорят они о том,
‎      Что за днями заблужденья
‎      Наступает возрожденье,
Что волшебно наслажденье – наслажденье нежным сном.
‎      Сани мчатся, мчатся в ряд,
‎      Колокольчики звенят,
Звезды слушают, как сани, убегая, говорят,
‎      И, внимая им, горят,
И мечтая, и блистая, в небе духами парят;
‎      И изменчивым сияньем
‎      Молчаливым обаяньем,
Вместе с звоном, вместе с пеньем о забвеньи говорят.

2

‎

      Слышишь, к свадьбе звон святой,
‎            Золотой!
Сколько нежного блаженства в этой песне молодой!
‎      Сквозь спокойный воздух ночи
‎      Словно смотрят чьи-то очи,
‎            И блестят,
Из волны певучих звуков на луну они глядят,
‎      Из призывных дивных келий,
‎      Полны сказочных веселий,
Нарастая, упадая, брызги светлые летят.
‎      Вновь потухнут, вновь блестят,
‎      И роняют светлый взгляд
На грядущее, где дремлет безмятежность нежных снов,
Возвещаемых согласьем золотых колоколов.

3

‎

      Слышишь, воющий набат,
‎      Точно стонет медный ад!
Эти звуки, в дикой муке, сказку ужасов твердят.
‎      Точно молят им помочь,
      Крик кидают прямо в ночь,
‎      Прямо в уши темной ночи
‎            Каждый звук,
‎      То длиннее, то короче,
‎      Выкликает свой испуг, –
‎      И испуг их так велик,
‎      Так безумен каждый крик,
Что разорванные звоны, неспособные звучать,
Могут только биться, виться, и кричать, кричать, кричать!
‎      Только плакать о пощаде,
      И к пылающей громаде
‎      Вопли скорби обращать!
‎      А меж тем огонь безумный,
‎      И глухой и многошумный,
‎            Все горит,
      То из окон, то по крыше,
‎      Мчится выше, выше, выше,
‎      И как будто говорит: –
‎            Я хочу
Выше мчаться, разгораться, встречу лунному лучу,
Иль умру, иль тотчас – тотчас вплоть до месяца взлечу!
‎      О, набат, набат, набат,
‎      Если б ты вернул назад
Этот ужас, это пламя, эту искру, этот взгляд,
‎      Этот первый взгляд огня,
О котором ты вещаешь, с плачем, с воплем, и звеня!
‎      А теперь нам нет спасенья,
‎      Всюду пламя и кипенье,
‎      Всюду страх и возмущенье!
‎            Твой призыв,
      Диких звуков несогласность
‎      Возвещает нам опасность,
То растет беда глухая, то спадает как прилив!
Слух наш чутко ловит волны в перемене звуковой,
Вновь спадает, вновь рыдает медно-стонущий прибой!

4

‎

      Похоронный слышен звон,
‎            Долгий звон!
Горькой скорби слышны звуки, горькой жизни кончен сон,
Звук железный возвещает о печали похорон!
‎      И невольно мы дрожим,
‎      От забав своих спешим.
И рыдаем, вспоминаем, что и мы глаза смежим.
‎      Неизменно-монотонный
‎      Этот возглас отдаленный,
‎      Похоронный тяжкий звон,
‎            Точно стон,
‎            Скорбный, гневный,
‎            И плачевный,
‎      Вырастает в долгий гул,
Возвещает, что страдалец непробудным сном уснул.
‎      В колокольных кельях ржавых,
‎      Он для правых и неправых
‎      Грозно вторит об одном: –
Что на сердце будет камень, что глаза сомкнутся сном.
‎      Факел траурный горит,
С колокольни кто-то крикнул, кто-то громко говорит,
‎      Кто-то черный там стоит,
‎      И хохочет, и гремит,
‎      И гудит, гудит, гудит,
‎      К колокольне припадает,
‎      Гулкий колокол качает,
‎      Гулкий колокол рыдает,
‎      Стонет в воздухе немом,
И протяжно возвещает о покое гробовом.

Сборник «Из мировой поэзии» (1921). Раздел «Эдгар Аллан По».
Перевод из Эдгара Аллана По. Название в оригинале: «The Bells».