«Война объявлена» В. Маяковский

«Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
И на площадь, мрачно очерченную чернью,
багровой крови пролилась струя!

Морду в кровь разбила кофейня,
зверьим криком багрима:
«Отравим кровью игры Рейна!
Громами ядер на мрамор Рима!»

С неба, изодранного о штыков жала,
слёзы звезд просеивались, как мука в сите,
и подошвами сжатая жалость визжала:
«Ах, пустите, пустите, пустите!»

Бронзовые генералы на граненом цоколе
молили: «Раскуйте, и мы поедем!»
Прощающейся конницы поцелуи цокали,
и пехоте хотелось к убийце – победе.

Громоздящемуся городу уродился во сне
хохочущий голос пушечного баса,
а с запада падает красный снег
сочными клочьями человечьего мяса.

Вздувается у площади за ротой рота,
у злящейся на лбу вздуваются вены.
«Постойте, шашки о шелк кокоток
вытрем, вытрем в бульварах Вены!»

Газетчики надрывались: «Купите вечернюю!
Италия! Германия! Австрия!»
А из ночи, мрачно очерченной чернью,
багровой крови лилась и лилась струя.

1914 г.

Анализ стихотворения Маяковского «Война объявлена»

Символична дата создания произведения – 20 июля 1914 г., в день, когда Николай II объявил подданным о вступлении в войну с Германией. С того момента военная тема вошла в творчество Маяковского. В причудливом художественном пространстве его стихотворений трагические события современности трактуются как бессмысленная бойня, порождающая горе «белых матерей». Фантасмагорический городской пейзаж, где «истекают кровью» цветники, передает тревожную и гнетущую атмосферу военного времени.

Лирический герой анализируемого произведения не сомневается в антигуманной сущности предстоящего вооруженного конфликта. Его четко выраженная позиция контрастирует с популярными в обществе ура-патриотическими настроениями, которые обозначены в тексте отрывочными фразами. Они имитируют крики продавцов газет и броские лозунги статей.

Голоса улицы, громко заявившие о себе с первых строк, продолжает мрачная пейзажная зарисовка. Важная роль в создании гнетущего эффекта отведена средствам цветописи. В первом четверостишии возникает тревожный контраст между «чернью» толпы и «багровым» цветом кровавой струи. Последний пример открывает ряд образов с идентичной структурой: только лексема «кровь» повторяется в художественном тексте четырежды. Она «умножается» иносказательными конструкциями типа «красный снег» или воинственными намеками «шашки вытрем».

Многочисленные тропы оригинальны и жутки в своей натуралистичности. Часть из них связана с семантикой крови, как олицетворенный образ кофейни. Другие основаны на категориях, также обладающих отрицательными значениями: плачущие звезды или жалость, которую жестоко топчут прохожие. Парадоксальное и страшное сравнение снеговых хлопьев с «человечьим мясом» – наиболее шокирующая из авторских художественных находок.

Душевный подъем наивных патриотов гиперболизирован, в нем подчеркиваются злоба и жажда разрушения. Сторонники милитаристских методов представляют бессмысленную толпу, которая отвергает гуманистические ценности и ощетинивается «зверьим криком».

Фантасмагорическую картину дополняет классический мотив ожившей статуи, в котором чувствуется свойственная гротеску ирония. Изваяния, изображающие «бронзовых генералов», наделяются прямой речью и умоляют о разрешении отправиться на фронт.

Рефрен, обрамляющий текст, при сходном образном наполнении отличается неполной текстовой идентичностью. В финальном эпизоде герой подчеркивает масштабность и катастрофичность грядущих событий.