«Десятая заповедь» А. Пушкин

Добра чужого не желать
Ты, боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих ты знаешь –
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня,
Прелестна… Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, –
О боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу… и втайне я страдаю.

<1821>

Анализ стихотворения Пушкина «Десятая заповедь»

Наслаждающийся избранными произведениями А. С. Пушкина читатель может привыкнуть к тому, что любовная лирика поэта почти всегда возвышенна и романтична. Поэтому если такому ценителю поэзии попадается стихотворение, где поэт насмешливо говорит о высоких чувствах, то это открытие может шокировать. Тем не менее, есть в творчестве Александра Сергеевича стихи, в которых он иронично рассуждает о любви и своём отношении к ней. Одно из них – «Десятая заповедь».

По всей видимости, это стихотворение было создано в 1821 году. При жизни Пушкина его не печатали, а впервые опубликовали только в 1858 году. Произведение представляет собой пародию на библейскую притчу о десяти заповедях, данных богом пророку Моисею. Как известно, десятая заповедь предписывает человеку воздерживаться от зависти по отношению к имуществу своего ближнего и не испытывать интереса к его супруге. Именно это правило и переосмысливает поэт в юмористической манере.

В стихотворении Александр Сергеевич говорит от первого лица. Он лично обращается к богу, признаваясь, что готов усердно исполнять первую часть божьего предписания, касающуюся собственности своего ближнего или друга. Перефразируя слова заповеди, поэт утверждает:
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
…
Ни дом его, ни скот, ни раб…

Однако градация прерывается при упоминании рабыни. Автор признаётся, что когда речь заходит о привлекательных особах женского пола, он не властен над своими помыслами. Поэт сравнивает гипотетическую девушку, рабыню друга, с небесными созданиями – «мила, как ангел во плоти», показывая, что он не в силах сопротивляться влечению. Следует также обратить внимание на эпитеты, которыми Александр Сергеевич пользуется, когда говорит о любви. Это самые изысканные выражения – «нежным чувством», «блаженство друга», «райских благ». Думается, так поэт указывает на божественное происхождение любви, а потому его страсть представляется менее предосудительной.

В тексте встречаются эмоциональные восклицания, демонстрирующие искренность лирического героя – самого автора: «Господи! я слаб!», «О Боже праведный!». Благодаря этим выражениям стихотворение приобретает черты исповеди. Экспрессию автора усиливают анафоры, открывающие риторические вопросы:
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?

Но, несмотря на столь убедительные аргументы, которые приводит автор в защиту своей натуры, он всё же понимает, что нарушение заповеди – это плохо. Поэтому он признаётся, что на самом деле сдерживает свои порывы, хотя это и заставляет его страдать.