«Мужик» Н. Гумилёв

В чащах, в болотах огромных,
У оловянной реки,
В срубах мохнатых и темных
Странные есть мужики.

Выйдет такой в бездорожье,
Где разбежался ковыль,
Слушает крики Стрибожьи,
Чуя старинную быль.

С остановившимся взглядом
Здесь проходил печенег…
Сыростью пахнет и гадом
Возле мелеющих рек.

Вот уже он и с котомкой,
Путь оглашая лесной
Песней протяжной, негромкой,
Но озорной, озорной.

Путь этот – светы и мраки,
Посвист, разбойный в полях,
Ссоры, кровавые драки
В страшных, как сны, кабаках.

В гордую нашу столицу
Входит он – Боже, спаси! –
Обворожает царицу
Необозримой Руси

Взглядом, улыбкою детской,
Речью такой озорной, –
И на груди молодецкой
Крест просиял золотой.

Как не погнулись – о, горе! –
Как не покинули мест
Крест на Казанском соборе
И на Исакии крест?

Над потрясенной столицей
Выстрелы, крики, набат;
Город ощерился львицей,
Обороняющей львят.

– «Что ж, православные, жгите
Труп мой на темном мосту,
Пепел по ветру пустите…
Кто защитит сироту?

В диком краю и убогом
Много таких мужиков.
Слышен по вашим дорогам
Радостный гул их шагов».

1916 г.

Анализ стихотворения Гумилева «Мужик»

Осмысление исторических путей, составляющих будущее России, – многогранная тема, которую поэт развивает в первом послереволюционном сборнике «Костер». Историзм Гумилева включает в себя мифологическую основу: автор трактует современные ему события в обобщенно-философском плане, представляя их как эпизод борьбы двух начал – гармонического и хаотического.

Образ мужика, центральный в поэтическом пространстве стихотворения 1916 г., является олицетворением разрушительных сил. Противоречивые фигуры Григория Распутина и Емельяна Пугачева определяются исследователями как прототипы «странного» персонажа. Не отказываясь от влияния конкретных аллюзий, следует учитывать, что авторское обобщение нацелено на более обширную историко-мифологическую перспективу.

Первые четверостишия «Мужика» посвящены малой родине персонажа. Среди «чащ» и «болот огромных» стоят «мохнатые и темные» избушки – такая характеристика напоминает жилище отрицательных героев русской сказки, злодеев и колдуний. Повзрослевший герой стремится покинуть родной уголок: здесь появляется бескрайний и символичный образ «бездорожья» – степи. С ним связаны детали из «старинной были»: упоминается один из богов языческого пантеона и представитель кочевого племени. Знаменателен и образ ковыля, который восходит к идейно-художественной системе «Слова о полку Игореве».

Мужик держит путь в столицу. Его дорога изобилует разбойничьими атрибутами: «озорной» песней и посвистом, кабацкими «ссорами» и «кровавыми драками». Препятствия не способны смутить или задержать уверенного героя.

«Странный» персонаж быстро добивается успеха: только войдя в столичный город, он тут же «обворожает» не просто женщину, а «царицу Руси». Хитрый мужик скрывает свою темную сущность, надевая маску доброго молодца и православного христианина. Секрет обаяния – «улыбка детская», необычная «озорная» речь и показной, ненастоящий «крест золотой». Личность героя очаровывает подобно волшебному мороку, способному обмануть настоящий оплот веры, который символизируют кресты знаменитых петербургских соборов.

Беспорядки и смута врываются в жизнь «потрясенной столицы», получающей сравнение с львицей-матерью, вынужденной защищать детенышей.

Стихотворение заканчивается прямой речью персонажа. Допуская собственную скорую гибель, мужик обращается к образам своих двойников из «дикого и убогого» края, связывая с ними мрачное и тревожное будущее страны.

Автор: Николай Гумилёв