«Петербургские строфы» О. Мандельштам

Н. Гумилеву

Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.

Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке, –
Россия отдыхает тяжело.

А над Невой – посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.

Тяжка обуза северного сноба –
Онегина старинная тоска;
На площади Сената – вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка…

Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.

Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход –
Чудак Евгений – бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!

1913 г.

Анализ стихотворения Мандельштама «Петербургские строфы»

Впервые стихотворение «Петербургские строфы» было опубликовано в 1913 году в февральском номере ежемесячного литературного сборника поэтов-акмеистов «Гиперборей». Впоследствии оно вошло в первое издание дебютной книги Мандельштама «Камень». Произведение посвящено Гумилеву – близкому другу Осипа Эмильевича. В 1928 году Мандельштам в письме Ахматовой признался, что способен вести воображаемый диалог только с двумя людьми – с ней и Николаем Степановичем. Причем общение с Гумилевым никогда не прерывалось и не прервется, несмотря на его трагическую смерть в 1921-ом.

В стихотворении прошлое пересекается с настоящим. Использование мотива бесконечной повторяемости бытия сближает стихотворение с творчеством Блока:
Умрёшь – начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь…

Только у Мандельштама эта тема лишена негативной окраски. Время историческое и литературное он воспринимает как цикличное. Пока все повторяется, продолжается течение жизни. В стихотворении перед читателями предстает Северная столица разных эпох. За «мутной метелью» виднеется солнце, сквозь запах бензина проступает пушкинский Петербург. Упоминаются сразу два героя произведений Александра Сергеевича: Онегин и Евгений из «Медного всадника».

Примечательна «желтизна правительственных зданий». Желтый цвет будет не раз присутствовать в стихотворениях Мандельштама, посвященных Петербургу. Например, можно вспомнить «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…», «Нынче день какой-то желторотый…». Естественно, дело здесь не только в любви Николая I к окрашиванию правительственных строений в желтый цвет. Скорее, работает совершенно другой ассоциативный ряд – из романов Достоевского. Достаточно вспомнить хотя бы «Преступление и наказание», где практически повсеместный желтый цвет стал в первую очередь символом болезненности. Кстати, Мандельштам мог опираться не столько на прозу Федора Михайловича, сколько на стихотворение Анненского «Петербург», опубликованное в 1910 году. В книге литературоведа Лекманова, посвященной Осипу Эмильевичу, сказано, что поэт вырвал листок с этим произведением из журнала «Аполлон» и не расставался с ним на протяжении всей жизни.

Образ броненосца в доке, с которым сравнивается Россия, возникает как предчувствие приближающейся войны. В данном случае Мандельштам, как и любой другой по-настоящему великий поэт, оказался провидцем. Около года прошло с момента написания стихотворения, Российская империя вступила в Первую мировую войну, обернувшуюся для страны настоящей трагедией и ставшую одной из ключевых причин Великой Октябрьской революции. Интересно, что образ броненосца – взгляд не только в будущее, но и в прошлое. Он отсылает читателей к роману Мережковского «Антихрист (Петр и Алексей)». В частности, имеется в виду описание Адмиралтейства глазами государя-императора (голые ребра недостроенного корабля сравниваются с остовом чудовища).

Автор: Осип Мандельштам