«Где сладкий шёпот…» Е. Баратынский

* * *

Где сладкий шепот
Моих лесов?
Потоков ропот,
Цветы лугов?
Деревья голы;
Ковер зимы
Покрыл холмы,
Луга и долы.
Под ледяной
Своей корой
Ручей немеет;
Все цепенеет,
Лишь ветер злой,
Бушуя, воет
И небо кроет
Седою мглой.

Зачем, тоскуя,
В окно слежу я
Метели лет?
Любимцу счастья
Кров от ненастья
Оно дает.
Огонь трескучий
В моей печи;
Его лучи
И пыл летучий
Мне веселят
Беспечный взгляд.
В тиши мечтаю
Перед живой
Его игрой,
И забываю
Я бури вой.

О провиденье,
Благодаренье!
Забуду я
И дуновенье
Бурь бытия.
Скорбя душою,
В тоске моей,
Склонюсь главою
На сердце к ней,
И под мятежной
Метелью бед,
Любовью нежной
Ее согрет,
Забуду вскоре
Крутое горе,
Как в этот миг
Забыл природы
Гробовый лик
И непогоды
Мятежный крик.

Октябрь – декабрь 1831 г.

Анализ стихотворения Баратынского «Где сладкий шепот…»

Произведение, датированное 1831 г., предвосхищает появление русской усадебной лирики, развитие которой началось спустя 10–15 лет. Тематическая принадлежность текста подтверждается его идейно-художественной структурой. Одна из ведущих ролей возложена автором на образ дома, надежного прибежища, оберегающего своих хозяев от холода и непогоды. Подобная трактовка образа встречается в знаменитом фетовском творении «Кот поет, глаза прищуря…», где домашний уют противопоставлен бушующей «на дворе» буре.

Поэтический текст открывается риторическим вопросом, в который включена метафорическая конструкция «сладкий шепот», обозначающая шелест листвы. Лирическое «я» фиксирует изменения, вызванные приходом холодов: голые деревья, замерзший ручей, «метели лёт», долины, покрытые «ковром зимы». Изображая детали природы, поэт часто обращается к олицетворениям. Деревья наделяются способностью шептаться, а речная вода, к «ропоту» которой привык герой, «немеет» подо льдом.

Пейзажная картина, в которой господствуют оцепенение и «седая мгла», безотрадна. Лирический субъект отрывается от печального зрелища и обращает взгляд на «трескучий» огонь, пылающий в печи. Пристально вглядываясь в языки живого пламени, окруженный комфортом «любимец счастья» забывает о непогоде. Меняется и его настроение: тоску сменяет спокойная радость, порождающая желание помечтать «в тиши».

Бытовая ситуация служит поводом для философских обобщений. Ободренный герой спешит поблагодарить божественные силы, указавшие ему пути преодоления жизненного кризиса. От «бурь бытия», «метели бед» и душевной скорби спасет «любовь нежная». Главный секрет ее исцеляющей силы – способность даровать забвение тревожному сердцу.

В финальной части автор сближает комплексы образов разных тематических групп: горькие испытания, уготованные судьбой, уподобляются погодным приметам зимнего ненастья. Эта тенденция проявляется при помощи ряда метафорических конструкций, передающих противоречивую суть безрадостного земного пути героя. Стихотворение завершается двумя яркими примерами, в которых семантика дисгармоничности усиливается негативными коннотациями: «гробовый лик» и «мятежный крик».

Для изображения личных переживаний поэт избирает редкую вариацию стихотворного размера – двухстопный ямб. Короткая легкая строка также встречается в произведении «Догадка», посвященном «языку любови тайной».