«Бабочка» И. Бродский

I

Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
«жила» – единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.

II

Затем, что дни для нас –
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом,
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?

III

Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет –
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.

IV

На крылышках твоих
зрачки, ресницы –
красавицы ли, птицы –
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц,
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.

V

Возможно, ты – пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?

VI

Я думаю, что ты –
и то, и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что, бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы – вещь сама.

VII

Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты лишаешь шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.

VIII

Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли –
но каждой божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.

IX

А ты – ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук – тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.

X

Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому
когда летишь на луг
желая корму,
приобретает форму
сам воздух вдруг.

XI

Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.

XII

Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель – не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.

XIII

Сказать тебе «Прощай»?
как форме суток?
есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое – но тучи
сестер твоих!

XIV

Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолоке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.

1972 г.

Анализ стихотворения

Стихотворение Иосифа Александровича Бродского «Бабочка», написанное в 1972 году, вполне можно назвать философской поэмой. В этом длинном (14 строф) произведении раскрываются серьёзные размышления автора на вечные темы – скоротечность времени, суть и смысл живого, назначение красоты и поэзии.

У этого стихотворения стройная композиция. Каждая из 14 частей заключает в себе законченную мысль, но при этом связана сюжетно с предыдущими стихами. Строфа состоит из 12 строк или трёх четверостиший. Если говорить о способе рифмования строк, то преобладающей является схема abba cddc efef, где два четверостишия имеют кольцевую рифму, а последнее – перекрёстную. Встречаются и вариации. Например, первая строфа может быть выражена в виде схемы abab cddc effe.

Наиболее распространён в стихотворении трёхстопный ямб. В строках, состоящих из двух коротких слов, он сокращается до двух стоп.

Произведение представляет собой монолог лирического героя, обращённый к бабочке. Мы не знаем, как попало насекомое в его руки, но по первым словам понимаем, что бабочка уже умерла. Поэт задаёт ряд риторических вопросов:

Сказать, что ты мертва?
Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озёр,
чья амальгама впрок
хранит пространство?

Представляется, что герой рассматривает создание, и его особенности, например, хрупкость, краткий срок жизни, красота, наталкивают его на размышления о смысле этих черт:

На крылышках твоих
зрачки, ресницы –
красавицы ли, птицы –
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц,
портрет летучий?

Эти раздумья увлекают поэта в глубины философствования. Автор затрагивает различные темы: миг жизни бабочки заставляет задуматься о сути времени и о том, как человек воспринимает различные его промежутки.

Исследуя внешний вид бабочки, герой удивляется тому, как маленький размер её крыльев вмещает столько оттенков. Здесь мы видим намёк на народную мудрость, выраженную в поговорке «мал золотник да дорог» и многих других пословицах.

Думается также, что такой многогранный и яркий образ бабочки служит метафорой внутреннего мира человека. Ведь если обратиться к мифологии, то окажется, что уже в древности бабочки ассоциировались с душами людей. Заметьте, как поэт характеризует суть этого крохотного создания, и как это определение перекликается с образом души, который встречается в литературе:

Я думаю, что ты –
и то, и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.

Неудивительно, что все эти размышления приводят поэта к мысли о творчестве, которое подобно жизни бабочки. Столь же лёгкая, рождающаяся и существующая сама по себе поэзия вмещает в себя мудрость веков, чувства автора и отражает его взгляд на мир. Практично мыслящие люди не придают ей значения, считают бесполезной, однако её красота освещает весь мир.

Автор: Иосиф Бродский