«Другому» И. Анненский

Я полюбил безумный твой порыв,
Но быть тобой и мной нельзя же сразу,
И, вещих снов иероглифы раскрыв
Узорную пишу я четко фразу.

Фигурно там отобразился страх,
И как тоска бумагу сердца мяла,
Но по строкам, как призрак на пирах,
Тень движется так деланно и вяло.

Твои мечты – менады по ночам,
И лунный вихрь в сверкании размаха
Им волны кос взметает по плечам.
Мой лучший сон – за тканью Андромаха.

На голове ее эшафодаж,
И тот прикрыт кокетливо платочком.
Зато нигде мой строгий карандаш
Не уступал своих созвучий точкам.

Ты весь – огонь. И за костром ты чист.
Испепелишь, но не оставишь пятен,
И бог ты там, где я лишь моралист,
Ненужный гость, неловок и невнятен.

Пройдут года… Быть может, месяца…
Иль даже дни, – и мы сойдём с дороги,
Ты – в лепестках душистого венца,
Я просто так, задвинутый на дроги.

Наперекор завистливой судьбе
И нищете убого-слабодушной,
Ты памятник оставишь по себе,
Незыблемый, хоть сладостно-воздушный…

Моей мечты бесследно минет день…
Как знать? А вдруг, с душой подвижней моря,
Другой поэт ее полюбит тень
В нетронуто-торжественном уборе…

Полюбит, и узнает, и поймёт,
И, увидав, что тень проснулась, дышит, –
Благословит немой ее полёт
Среди людей, которые не слышат…

Пусть только бы в круженьи бытия
Не вышло так, что этот дух влюблённый,
Мой брат и маг не оказался я,
В ничтожестве слегка лишь подновлённый.

Сборник «Кипарисовый ларец» (1910). Раздел «Складни».

Анализ стихотворения И. Ф. Анненского «Другому»

Стихотворение является одним из самых впечатляющих произведений поэта, обращением к гипотетическому собрату по перу, рассуждением о значении и следствиях поэтического творчества.

Стихотворение переполнено яркими средствами художественной выразительности, среди которых:

• инверсии – «безумный твой», «пишу я», «отобразился страх», «нищете убого-слабодушной», «минет день», «дух влюбленный», «созвучий точкам»;
• риторический вопрос – «Как знать?»;
• эпитеты – «вещие сны», «узорная фраза», «лунный вихрь», «строгий карандаш», «ненужный гость», «душистый венец», «убого-слабодушная нищета», «незыблемый сладостно-воздушный памятник», «душа подвижней моря», «нетронуто-торжественный убор», «немой полет», «влюбленный дух» – придающие образность, зримость явлениям;
• метафоры – «иероглифы снов», «фигурно отобразился», «бумага сердца», «сверкание размаха», «волны кос», «точки созвучий», «круженье бытия»;
• олицетворения – «тоска мяла», «тень движется … деланно и вяло», «строгий карандаш», «завистливая судьба», «тень проснулась, дышит»;
• сравнение – «тень, как призрак»;
• аллюзия – «призрак на пирах» – отсылка к загадочной надписи, появившейся во время библейского пира Валтасара;
• краткие формы прилагательных – «чист, неловок, невнятен» – придающие торжественность;
• симплока (повторение слов в смежных стихах или фразах при разной середине или разных начале и конце) – «Ты … – огонь. И за костром ты …, бог ты …» – концентрирует внимание на объекте речи;
• умолчания – «Пройдут года… месяца…»;
• перифразы – «сойдем с дороги» – закончим земное существование, «задвинутый на дроги» – мёртвый (лежащий в гробу, задвинутом на повозку – дроги), «карандаш» – творческая манера, «мой сон … Андромаха» – идеал, представление о прекрасном;
• ряд однородных членов предложения – «полюбит, узнает, поймет, благословит».

Произведение отражает масштаб личности автора, скромно оценивающего свой дар и вклад в искусство весьма скромно. И. Ф. Анненский противопоставляет себя другому человеку, используя множество мифологических образов, которые требуют пояснения. Менады – это мифологические спутницы бога Диониса, опьяненные, одурманенные женщины, которые принимали участие в бешеных плясках, в контексте речи – символ разгула, стихии. Им противопоставлена Андромаха – мифологическая царевна с трагической судьбой как символ верности, постоянства. Оборот «за тканью» – аллюзия скромности. «Эшафодаж» – тип высокой прически, которая также закрыта платком.