«Бог» Г. Державин

О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: бог.

Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, –
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света твоего рожденны,
Исследовать судеб твоих:
Лишь мысль к тебе взнестись дерзает,
В твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.

Хаоса бытность довременну
Из бездн ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В себе самом ты основал:
Себя собою составляя,
Собою из себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Создавый всe единым словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, ты есть, ты будешь ввек!

Ты цепь существ в себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звезды в безднах под тобой.

Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры –
Перед тобой – как нощь пред днем.

Как капля, в море опущенна,
Вся твердь перед тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, – и то,
Когда дерзну сравнить с тобою,
Лишь будет точкою одною;
А я перед тобой – ничто.

Ничто! – Но ты во мне сияешь
Величеством твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! – Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь – конечно, есть и ты!

Ты есть! – природы чин вещает,
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть – и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь – я раб – я червь – я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? – безвестен;
А сам собой я быть не мог.

Твое созданье я, создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! – в бессмертие твое.

Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.

1784 г.

Анализ стихотворения Державина «Бог»

Оду «Бог» Державин задумал еще в 1780 году, но приступить к написанию сразу не смог, будучи занят на службе и не отказывая себе в выходах в свет. В итоге стихотворение появилось только в 1784-ом. Существует достаточно распространенное мнение, что произведение – ответ Гавриила Романовича на высказывания французских философов-материалистов. При этом возражал им поэт не с позиций официальной православной церкви. В оде явно просматриваются идеи пантеизма – религиозно-философского учения, последователи которого воспринимают мир и Бога как единое целое. Естественно, такой подход Державина вряд ли когда-нибудь в полной мере устроит ортодоксальных представителей православной ветви христианства. По мнению известного поэта двадцатого столетия Ходасевича, изначально главной целью Гавриил Романович ставил изображение величества Господа. Но по мере развития сюжета сменились приоритеты. В итоге ода Богу превратилась в «оду божественному сыновству человека».

В стихотворении часто встречается архаичная лексика, в том числе и церковнославянская. С ее помощью транслируется религиозное и философское воодушевление автора, достигается необходимая степень торжественности. Произведение изобилует риторическими восклицаниями, что подчеркивает восхищение Державина величием Бога. Ключевой стилистический прием оды – антитеза. Их много раскидано по тексту, но особенного внимания требует следующая строка: «…я Царь – я раб, – я червь, – я Бог…». Здесь ода достигает кульминации, которая подчеркивается посредством двойного противопоставления и афористичной формулировки мысли. Процитированная фраза – вершина эмоционального напряжения в стихотворении.

Ключевая идея оды – всесильный непостижимый Бог сотворил человека, существо ничтожное, но при этом своему Создателю подобное. Именно через людей духовный мир связывается с материальным, их смертность представляет собой форму бессмертия Господа. Державин стихотворение «Бог» не зря считал одним из лучших в своем творчестве. В нем поэту удалось выразить то, что словами описать крайне сложно: вечность и бесконечность. Для этого он соединил абстрактно-метафизические рассуждения с реалиями мира материального, представленными через метафоры и сравнения.

Более полному выражению главной мысли служит и композиционное построение стихотворения. Оно четко делится на две части и заключение. Первые пять строф посвящены Богу. Сначала Державин определяет Господа относительно времени, пространства, причинности и так далее. Затем утверждает непостижимость Творца для человеческой мысли. В третьей строфе речь идет о Боге как о создателе пространства и времени, в четвертой – окружающего мира. В пятой декларируется ничтожность всех миров перед Богом. Вторая часть рассказывает о человеке. Первая строфа – констатация его ничтожности перед лицом Господа. Во второй повествуется о том, что Бог отражается, следовательно, существует в человеке. Далее обозначается роль человека как связующего звена между «тварями телесными» и «Духами небесными». Как уже говорилось выше, четвертая строфа – кульминационная. В ней человек провозглашается центром мира, соединением духа и плоти. Пятая строфа называет смертность формой бессмертия:
…И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! в бессмертие Твое.

В заключении Державин извиняется перед читателями за то, что посмел обратиться к теме столь великой и безграничной.

Духовные оды Гавриила Романовича – это не только выражение религиозных чувств, но и прекрасные образцы философской лирики, что прекрасно видно на примере стихотворения «Бог».