«Фавн и пастушка» А. Пушкин

Картины

I

С пятнадцатой весною,
Как лилия с зарею,
Красавица цветет;
И томное дыханье,
И взоров томный свет,
И груди трепетанье,
И розы нежный цвет –
Все юность изменяет.
Уж Лилу не пленяет
Веселый хоровод:
Одна у сонных вод,
В лесах она таится,
Вздыхает и томится,
И с нею там Эрот.
Когда же ночью темной
Ее в постеле скромной
Застанет тихий сон,
С волшебницей мечтою
И тихою тоскою
Исполнит сердце он –
И Лила в сновиденье
Вкушает наслажденье
И шепчет «О Филон!»

II

Кто там, в пещере темной,
Вечернею порой,
Окован ленью томной,
Покоится с тобой?
Итак, уж ты вкусила
Все радости любви;
Ты чувствуешь, о Лила,
Волнение в крови,
И с трепетом, смятеньем,
С пылающим лицом,
Ты дышишь упоеньем
Амура под крылом.
О жертва страсти нежной,
В безмолвии гори!
Покойтесь безмятежно
До пламенной зари.
Для вас поток игривый
Угрюмой тьмой одет
И месяц молчаливый
Туманный свет лиет;
Здесь розы наклонились
Над вами в темный кров;
И ветры притаились,
Где царствует любовь…

III

Но кто там, близ пещеры,
В густой траве лежит?
На жертвенник Венеры
С досадой он глядит;
Нагнулась меж цветами
Косматая нога;
Над грустными очами
Нависли два рога.
То Фавн, угрюмый житель
Лесов и гор крутых,
Докучливый гонитель
Пастушек молодых.
Любимца Купидона –
Прекрасного Филона
Давно соперник он…
В приюте сладострастья
Он слышит вздохи счастья
И неги томный стон.
В безмолвии несчастный
Страданья чашу пьет
И в ревности напрасной
Горючи слезы льет.
Но вот ночей царица
Скатилась за леса,
И тихая денница
Румянит небеса;
Зефиры прошептали –
И Фавн в дремучий бор
Бежит сокрыть печали
В ущельях диких гор.

IV

Одна поутру Лила
Нетвердою ногой
Средь рощицы густой
Задумчиво ходила.
«О, скоро ль, мрак ночной,
С прекрасною луной
Ты небом овладеешь?
О, скоро ль, темный лес,
В туманах засинеешь
На западе небес?»
Но шорох за кустами
Ей слышится глухой,
И вдруг – сверкнул очами
Пред нею бог лесной!
Как вешний ветерочек,
Летит она в лесочек;
Он гонится за ней.
И трепетная Лила
Все тайны обнажила
Младой красы своей;
И нежна грудь открылась
Лобзаньям ветерка,
И стройная нога
Невольно обнажилась.
Порхая над травой,
Пастушка робко дышит;
И Фавна за собой
Все ближе, ближе слышит.
Уж чувствует она
Огонь его дыханья…
Напрасны все старанья:
Ты фавну суждена!
Но шумная волна
Красавицу сокрыла:
Река – ее могила…
Нет! Лила спасена.

V

Эроты златокрылы
И нежный Купидон
На помощь юной Лилы
Летят со всех сторон;
Все бросили Цитеру,
И мирных сёл Венеру
По трепетным волнам
Несут они в пещеру –
Любви пустынный храм.
Счастливец был уж там.
И вот уже с Филоном
Веселье пьет она,
И страсти легким стоном
Прервалась тишина…
Спокойно дремлет Лила
На розах нег и сна,
И луч свой угасила
За облаком луна.

VI

Поникнув головою,
Несчастный бог лесов
Один с вечерней тьмою
Бродил у берегов.
«Прости, любовь и радость! –
Со вздохом молвил он. –
В печали тратить младость
Я роком осужден!»
Вдруг из лесу румяный,
Шатаясь, перед ним
Сатир явился пьяный
С кувшином круговым;
Он смутными глазами
Пути домой искал
И козьими ногами
Едва переступал;
Шел, шел и натолкнулся
На Фавна моего,
Со смехом отшатнулся,
Склонился на него…
«Ты ль это, брат любезный? –
Вскричал Сатир седой, –
В какой стране безвестной
Я встретился с тобой?»
«Ах! – молвил Фавн уныло, –
Завяли дни мои!
Все, все мне изменило,
Несчастен я в любви».
«Что слышу? От Амура
Ты страждешь и грустишь,
Малютку-бедокура
И ты боготворишь?
Возможно ль? Так забвенье
В кувшине почерпай
И чашу в утешенье
Наполни через край!»
И пена засверкала
И на краях шипит,
И с первого фиала
Амур уже забыт.

VII

Кто ж, дерзостный, владеет
Твоею красотой?
Неверная, кто смеет
Пылающей рукой
Бродить по груди страстной,
Томиться, воздыхать
И с Лилою прекрасной
В восторгах умирать?
Итак, ты изменила?
Красавица, пленяй,
Спеши любить, о Лила!
И снова изменяй.

VIII

Прошли восторги, счастье,
Как с утром легкий сон;
Где тайны сладострастья?
Где нежный Палемон?
О Лила! вянут розы
Минутныя любви:
Познай же грусть и слезы,
И ныне терны рви.
В губительном стремленье
За годом год летит,
И старость в отдаленье
Красавице грозит.
Амур уже с поклоном
Расстался с красотой,
И вслед за Купидоном
Веселья скрылся рой.
В лесу пастушка бродит,
Печальна и одна:
Кого же там находит?
Вдруг Фавна зрит она.
Философ козлоногий
Под липою лежал
И пенистый фиал,
Венком украсив роги,
Лениво осушал.
Хоть фавн и не находка
Для Лилы прежних лет,
Но вздумала красотка
Любви раскинуть сеть:
Подкралась, устремила
На Фавна томный взор
И, слышал я, клонила
К развязке разговор,
Но Фавн с улыбкой злою,
Напеня свой фиал,
Качая головою,
Красавице сказал:
«Нет, Лила! я в покое –
Других, мой друг, лови;
Есть время для любви,
Для мудрости – другое.
Бывало, я тобой
В безумии пленялся,
Бывало, восхищался
Коварной красотой,
И сердце, тлея страстью,
К тебе меня влекло.
Бывало… но, по счастью,
Что было – то прошло».

1814–1816 гг.

Анализ стихотворения Пушкина «Фавн и пастушка»

Произведение, созданное автором-лицеистом в 1816 г., было опубликовано спустя 11 лет без ведома Пушкина. В ранних редакциях стихотворения название включало дополнительную характеристику «Картины». Был озаглавлен каждый из восьми фрагментов текста.

В критической литературе, современной поэту, анализируемое стихотворение называли переводом или подражанием произведениям Парни. Позднее исследователи отказались от прямых аналогий. Развитие антологической темы «Фавна и пастушки» связывается с влиянием античных источников и русских классицистических традиций «легкого стихотворства».

В идиллическом мире мифологические персонажи живут рядом с простыми смертными и принимают деятельное участие в судьбах людей. Показательно, что Эрот сопровождает девушку, печаль которой вызвана любовным томлением, а у «бога лесного» вошло в привычку преследовать прелестных пастушек. С портрета одной из юных красавиц, названной условным именем Лила, начинается лирическое повествование.

Смятенное состояние Лилы, «жертвы» любовного переживания, созвучно психологическому портрету Фавна. Страдания угрюмого и надоедливого соперника счастливчика Филона обозначены метафорически: козлоногому герою суждено выпить чашу страданий и ревности.

В сцене преследования пастушки достигает кульминации эротическая тема. «Трепетная» и быстрая, как ветер, Лила словно сошла с пасторальной картины: повествователь подчеркивает естественную красоту испуганной беглянки. Ее спасают великодушные божества. Повинуясь законам мифологического мышления, неожиданное вмешательство всемогущего начала служит средством развития сюжета.

Счастье с Филоном, дарованное героине богами, оказывается кратковременным. Это обстоятельство не смущает пастушку, следующую эпикурейскому наставлению повествователя «Люби и изменяй». Губительное влияние быстролетного времени передано возвышенной метафорой: розы, символизирующие любовь, завяли, оставив после себя шипы – страдания, одиночество, тоску.

Печальная и растерянная Лила случайно встречает Фавна. Лукавый замысел соблазнить давнего поклонника проваливается. Неудачливый любовник успел преобразиться в ироничного философа. Он послушался наказа, оставленного иным советчиком, жизнерадостным Сатиром. Текст завершается прямой речью новоявленного мыслителя: любовным увлечениям и мудрым рассуждениям отводятся разные жизненные периоды.