«Мечтатель» А. Пушкин

По небу крадется луна,
      На холме тьма седеет,
На воды пала тишина.
      С долины ветер веет,
Молчит певица вешних дней
      В пустыне темной рощи,
Стада почили средь полей,
      И тих полет полнощи;

И мирный неги уголок
      Ночь сумраком одела,
В камине гаснет огонек,
      И свечка нагорела;
Стоит богов домашних лик
      В кивоте небогатом,
И бледный теплится ночник
      Пред глиняным Пенатом.

Главою на руку склонен,
      В забвении глубоком,
Я в сладки думы погружен
      На ложе одиноком:
С волшебной ночи темнотой,
      При месячном сияньи,
Слетают резвою толпой
      Крылатые мечтаньи,

И тихой, тихой льется глас;
      Дрожат златые струны.
В глухой, безмолвный мрака час
      Поет мечтатель юный:
Исполнен тайною тоской,
      Молчаньем вдохновенный,
Летает резвою рукой
      На лире оживленной.

Блажен, кто в низкой свой шалаш
      В мольбах не просит Счастья!
Ему Зевес надежный страж
      От грозного ненастья;
На маках лени, в тихой час,
      Он сладко засыпает,
И бранных труб ужасный глас 
      Его не пробуждает.

Пускай, ударя в звучный щит
      И с видом дерзновенным,
Мне Слава издали грозит
      Перстом окровавленным,
И бранны вьются знамена,
      И пышет бой кровавый –
Прелестна сердцу тишина;
      Нейду, нейду за Славой.

Нашел в глуши я мирный кров
      И дни веду смиренно;
Дана мне лира от богов,
      Поэту дар бесценный;
И Муза верная со мной:
      Хвала тебе, богиня!
Тобою красен домик мой
      И дикая пустыня.

На слабом утре дней златых 
      Певца ты осенила,
Венком из миртов молодых
      Чело его покрыла,
И, горним светом озарясь,
      Влетала в скромну келью
И чуть дышала, преклонясь
      Над детской колыбелью.

О, будь мне спутницей младой
      До самых врат могилы!
Летай с мечтаньем надо мной,
      Расправя легки крылы;
Гоните мрачную печаль,
      Пленяйте ум… обманом,
И милой жизни светлу даль
      Кажите за туманом!

И тих мой будет поздний час:
      И смерти добрый гений
Шепнет, у двери постучась:
      "Пора в жилище теней!.."
Так в зимний вечер сладкой сон
      Приходит в мирны сени,
Венчанный маком, и склонен
      На посох томной лени…

1815 г.

Анализ стихотворения Пушкина «Мечтатель»

Творчество старших коллег-карамзинистов повлияло на содержание и формальные особенности лицейского произведения, датированного 1815 г. Интонации зачина, открывающегося пейзажной картиной, созвучны поэтике Жуковского. С наступлением сумерек мир погружается в седеющую мглу и тишину. Природную зарисовку завершает метафора, уподобляющая приход ночи бесшумному полету.

Темнота и спокойствие окутывают скромное пристанище лирического «я», получающее романтический перифраз уголка «мирной неги». Герой описывает детали интерьера, смешивая христианские и античные религиозные атрибуты, домашний киот и фигурки пенатов, покровителей дома и семьи в римской культуре. Указаны и обстоятельства лирической ситуации: комната слабо освещена затухающим огнем камина и тусклым пламенем нагоревшей свечи.

Прием, допускающий сочетание образов разных эпох, юный поэт позаимствовал из лирики Батюшкова. С известным произведением последнего, текстом «Моих пенатов», пушкинское творение сближает тема, декларирующая счастливую частную жизнь как удел истинного поэта, отвергающего «богатство с суетой». Повторы выявляются и на лексическом уровне: «богов домашних лик», «домик», «шалаш», «лень».

В третьей строфе появляется автопортрет героя, одинокого задумчивого романтика. Остальная часть текста посвящена содержанию «крылатых мечтаний», занимающих ум лирического субъекта.

Думы юного мыслителя лишены честолюбивых намерений. Он выбирает не ратные подвиги, а тишину «скромной кельи» и творчество. Компонентами антитезы выступают образы славы, властно манящей к себе окровавленным пальцем, и нежной легкокрылой музы. Первую сопровождает ряд акустических и визуальных атрибутов: резкие звуки труб, подобные «ужасному гласу», и призывный звон щита, развевающиеся боевые знамена, шум битвы. Неслышное, почти безмолвное явление второго персонажа всегда окружено атмосферой спокойствия, выраженного словосочетанием «чуть дышала».

В финальных строфах возникает обращение к музе – лирическому адресату, покровительствовавшему герою-поэту с младенческих лет. Прогнозируя жизненный итог, субъект речи с мудрым смирением относится к собственной кончине, уподобляя смерть сну, завершению спокойного зимнего вечера. Персонифицированный образ сновидения подобен облику античного бога, увенчанного венком и вооруженного волшебным посохом.