«Музе (Надолго ли опять мой угол посетила…)» А. Фет

Надолго ли опять мой угол посетила,
Заставила ещё томиться и любить?
Кого на этот раз собою воплотила?
Чьей речью ласковой сумела подкупить?

Дай руку. Сядь. Зажги свой факел вдохновенный.
Пой, добрая! В тиши признаю голос твой
И стану, трепетный, коленопреклонненый,
Запоминать стихи, пропетые тобой.

Как сладко, позабыв житейское волненье,
От чистых помыслов пылать и потухать,
Могучее твоё учуя дуновенье,
И вечно девственным словам твоим внимать.

Пошли, небесная, ночам моим бессонным
Ещё блаженных снов и славы и любви,
И нежным именем, едва произнесённым,
Мой труд задумчивый опять благослови.

1857 г.

Анализ стихотворения Фета «Музе»

1850-е гг. принесли перемены в творческую жизнь поэта. Он активно публикуется, приобретает известность, становится участником журнальной полемики. К этому же времени относится появление первых эстетических деклараций, выраженных в статьях и стихотворениях. Свободную поэзию, далекую от проблематики «гражданских скорбей» и исторических подвигов, символизирует образ Музы – нежной, печальной, повествующей о «невысказанных муках» сердца и «серебристых грезах» души.

Стихотворный текст 1857 г. начинается с череды риторических вопросов, которыми лирический герой приветствует явление своей вдохновительницы. Поэт охвачен радостным оживлением и предвкушением творческой работы.

Во втором четверостишии вопросительные интонации сменяются утвердительными. Четыре глагола в повелительном наклонении передают нетерпение героя и одновременно указывают на сердечные доверительные отношения с «доброй» покровительницей, которая выглядит не грозной богиней, а приветливой приятельницей. Дальнейшее развитие лирического сюжета возвращает ситуацию в классическое русло: пению Музы внимает «трепетный» слушатель, преклонивший перед ней колени.

Размышления о поэтическом даре, составляющие содержание третьего катрена, лишены драматического подтекста. Автор расценивает творческий процесс как источник наслаждения и отрады, освобождающий от «житейского волненья».

В финале вновь звучит обращение к нежной вдохновительнице, выраженное при помощи императивных глагольных форм. Поэт мечтает о «блаженных снах», дарующих прилив творческих сил, и дополняет свои пожелания просьбой о новом благословении результатов «труда задумчивого».

Хотя характеристики фетовской Музы лишены горделивой величавости, ее священная природа несомненна. Образ обладает вечным «могучим дуновением», внушающим «чистые помыслы» смертному счастливцу. В поздней лирике авторская позиция не претерпевает существенных изменений, однако смещаются акценты в интонации: усиливаются полемические мотивы, возрастает доля атрибутов божественного начала в портрете Музы. Призыв «к наслаждению высокому» и счастью, исцеляющая сила художественного слова – цели творчества остаются прежними. Верный своим убеждениям, лирический герой готов держать отчет перед высокой вдохновительницей: он ревниво оберегал ее право на свободу, не допуская к святыне непосвященных, охваченных «рабским буйством» земной суеты.