«Пушкину» С. Есенин

Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.

Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган.

Но эти милые забавы
Не затемнили образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясешь ты гордой головой.

А я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.

Но, обреченный на гоненье,
Еще я долго буду петь…
Чтоб и мое степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.

26 мая 1924 г.

Анализ стихотворения Есенина «Пушкину»

Произведение, датированное 1924 г., было приурочено к очередной годовщине со дня рождения классика. Сохранились свидетельства современников, касающиеся обстоятельств обнародования художественного текста. Он был прочитан автором в торжественной обстановке – на московском митинге, который состоялся у памятника поэта на Тверском бульваре.

Зачин стихотворения определяет позицию лирического «я»: она полностью совпадает с местом, где проходила юбилейная церемония. В начальной строфе сформулирована однозначная оценка таланта классика, позиционируемого как эталон, образец для подражания. Адресат обладает непревзойденным «могучим даром» творца – настолько совершенным, что его последователи способны приблизиться к нему лишь в мечтах.

Честолюбивый, измученный сомнениями субъект речи пытается найти сходные признаки, которые объединили бы его с идеалом. Он начинает с изображения пушкинского портрета, причем берет за основу внешний вид памятника. По замечаниям современников, два определения, данные в тексте, отражают личные впечатления автора. В свете вечерних фонарей темная статуя казалась светлой, будто вылепленной из гипса. Так появляются эпитеты «блондинистый» и «белесый», напоминающие герою детали собственной внешности.

Продолжая поиски, лирическое «я» обнаруживает общую черту характера – склонность к проказам. Эта воодушевляющая находка порождает надежду, что пристрастие к «милым забавам» не испортит и его репутацию. Результат, который созерцает лирический субъект, кажется ему привлекательным: гордый вид, посмертная слава, солидное изваяние в бронзе.

Благоговейное, трепетное отношение к знаменитому предшественнику выражено сравнением с обрядом причастия. Кульминационный фрагмент порождает заявление, которое сформулировано с учетом момента – с предельной честностью. Такая судьба является пределом счастья.

Начальные строки финального катрена демонстрируют, что тревожные сомнения очередной раз пересиливают амбициозные планы. Есенинский герой обречен на преследования и долгий путь к известности, но заветная цель остается прежней – обрести бессмертие, «бронзой прозвенеть» в вечности.

Интересно, что для обозначения мечты о широком признании автор применяет две метафорические конструкции с идентичной семантикой. Слава наделяется признаками металлического сплава, из которого отлита статуя. Эта особенность возвращает читателя к философской теме памятника, концентрируя внимание на ее внешней атрибутике.