«Баллада о зенитчицах» Р. Рождественский

Как разглядеть за днями
след нечеткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь –
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая челка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.

И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
– Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! –
И –
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо –
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему –
протяжному –
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
– Ой, мамочка!..
– Ой, страшно мне!..
– Ой, мама!.. –
И снова:
– Батарея-а-а! –
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре черных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слезы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя – навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришел
с войны.

1973 г.

Анализ стиха Р. Рождественского «Баллада о зенитчицах»

Стихотворение «Баллада о зенитчицах» поднимает такую важную тему, как женщина на войне. Апокалиптическая картина войны становится еще страшнее от того, что ее ведут хрупкие девушки. Ситуация осложнена тем, что зенитные орудия при всей их скорострельности не предназначены вести огонь по танкам. Поэтому зенитчицам приходилось перестраиваться по ходу боя.

Стихотворение содержит такие средства художественной выразительности:

• риторический вопрос – «Как разглядеть … след … ?» – попытка вызвать читателя на разговор о военных воспоминаниях;
• инверсию – «след нечёткий», «над прищуром хитрым», «кружилось небо», «раскатывалось эхо», концентрирующую внимание на финальных словах;
• умолчания – «приблизить к сердцу след…», «презрение к войне…», «кровью истекал…» – словно передают волнение автора – он не в силах продолжить фразу;
• парцелляцию – «На батарее … девчонки. А старшей … было восемнадцать лет»;
• слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами – «девчонки», «девчоночки» – подчеркивают юность бойцов, «дождик» – отсылка к мирному времени;
• эпитеты – «лихая чёлка», «хитрый прищур», «бравурное презрение», «бабья боль», «рябое небо», «былинный плач», «смертный рубеж»;
• перифраз – «чёрные танковые костры» – подбитые танки;
• риторические восклицания – «Батарея-а-а!», «Ой мамочка!», «Ой родная!», «Огонь!» – отражающие высоту эмоций;
• эллипсис – «И – (раздался) залп» – отсекая лишнее, помогает точно описать картину сражения;
• аллитерацию – «будто бы … бабья боль» – повторение звонких согласных звучит как тревожный набат, придает тексту напряжение;
• олицетворения – «боль отозвалась», «плач висел», «бой кровью истекал»;
• металепсис – смешение парцелляции и многосоюзия – «и честь … . И Родину. И маму. И Москву», «И губы мужа. И … ладони», «И ласточку. И дождик … . И ощущенье…» – придает тексту особую смысловую весомость и экспрессию;
• цитирование – «Ты моя – навеки!..», «Я тебя ждала…», которое используется, чтобы погрузить читателя в воображаемую жизнь героинь, показать будущее, которое для большинства из них так и не наступило.

В рамках стихотворения показано, как в нечеловеческих условиях, плача и крича от страха, женщины отрешаются от себя, от своей женской сути, предназначенной для продолжения жизни, и отнимают эту жизнь у врагов. Поэт рассказывает нам о самоотверженности, силе духа как национальных чертах нашего народа, победившего инфернальное зло фашизма.

Автор: Роберт Рождественский