«Чуть мерцает призрачная сцена…» О. Мандельштам

* * *

Чуть мерцает призрачная сцена,
      Хоры слабые теней,
Захлестнула шелком Мельпомена
      Окна храмины своей.
Черным табором стоят кареты,
      На дворе мороз трещит,
Все космато – люди и предметы,
      И горячий снег хрустит.

Понемногу челядь разбирает
      Шуб медвежьих вороха.
В суматохе бабочка летает.
      Розу кутают в меха.
Модной пестряди кружки и мошки,
      Театральный легкий жар,
А на улице мигают плошки
      И тяжелый валит пар.

Кучера измаялись от крика,
      И храпит и дышит тьма.
Ничего, голубка Эвридика,
      Что у нас студеная зима.
Слаще пенья итальянской речи
      Для меня родной язык,
Ибо в нем таинственно лепечет
      Чужеземных арф родник.

Пахнет дымом бедная овчина,
      От сугроба улица черна.
Из блаженного, певучего притина
      К нам летит бессмертная весна.
Чтобы вечно ария звучала:
      «Ты вернешься на зеленые луга», –
И живая ласточка упала
      На горячие снега.

1920 г.

Анализ стихотворения Мандельштама «Чуть мерцает призрачная сцена…»

Осип Мандельштам в своем творчестве время от времени обращался к истории, и навеянные прошлым сюжеты ложились в основу его произведений. Так случилось и со стихотворением «Чуть мерцает призрачная сцена…», которое переносит читателей в середину 19 века. Написанное в 1920 году, оно очень точно воссоздает атмосферу старого Петербурга, словно бы сам поэт был очевидцем тех давних событий. Между тем, они наполнены трагизмом, ведь автор описывает гастроли знаменитой итальянской певицы Анджолины Бозио, которая в 1859 году с блеском выступила в Петербурге, однако простудилась в холодном театре и скончалась от воспаления легких. В самом стихотворении есть несколько намеков на этот нашумевший случай, однако Мандельштама интересует не столько смерть звезды, сколько ее творчество.

Воссоздавая по крупицам прошлое, поэт отмечает, что театральный Петербург не отличался аристократизмом. «Все космато – люди и предметы, и горячий снег скрипит». Возле здания театра выстроилась вереница черных карет, в которых топятся печки, а услужливые слуги прогревают на них медвежьи шубы, дожидаясь возвращения хозяев. Сами представители высшего общества «розу кутают в меха» и пробираются к свои ложам, рассчитывая насладиться пением заморской знаменитости. В это же время «на улице мигают плошки и тяжелый варил пар», а кучера уже сорвали глотки, отгоняя любопытных.

Действительно, приезд в холодный Петербург знаменитой итальянской дивы по своей значимости в то время мог быть приравнен к визиту в город на Неве особы царских кровей. Однако Мандельштам с присущей ему иронией отмечает: «Слаще пенья итальянской речи для меня родной язык». Он жалеет красавицу-итальянку, с которой северная русская столица обошлась так сурово и неласково. В Петербурге певица дала более 20 выступлений, блистательно исполнив партии в знаменитых итальянских операх. Последней ее героиней стала Виолетта Валерии из «Травиаты», которая в финале оперы умирает. Однако, изображая ее предсмертную агонию, Анджолина Бозио даже представить не могла, что скоро ее постигнет подобная участь.

Мандельштам нисколько не сочувствует героине своего произведения, считая, что ради искусства можно принести любую жертву. К тому же, нелепо умерев в далеком Петербурге, у себя на родине певица обрела бессмертие. «И живая ласточка упала на горячие снега», – отмечает поэт, подчеркивая, что каждому предопределена его судьба, и спорить с этим бессмысленно.

Автор: Осип Мандельштам