«Дельвигу (Мы рождены, мой брат названый…)» А. Пушкин

Мы рождены, мой брат названый,
Под одинаковой звездой.
Киприда, Феб и Вакх румяный
Играли нашею судьбой.

Явилися мы рано оба
На ипподром, а не на торг,
Вблизи державинского гроба,
И шумный встретил нас восторг.

Избаловало нас начало.
И в гордой лености своей
Заботились мы оба мало
Судьбой гуляющих детей.

Но ты, сын Феба беззаботный,
Своих возвышенных затей
Не предавал рукой расчетной
Оценке хитрых торгашей.

В одних журналах нас ругали,
Упреки те же слышим мы:
Мы любим славу да в бокале
Топить разгульные умы.

Твой слог могучий и крылатый
Какой-то дразнит пародист,
И стих, надеждами богатый,
Жует беззубый журналист.

Осень 1830 г.

Анализ стихотворения Пушкина «Дельвигу»

Произведение появилось болдинской осенью 1830 г. Его созданию предшествовала редакторская работа поэта в «Литературной газете», которую с начала года стал издавать Дельвиг. Автор видит в адресате стихотворения не только друга по лицейской юности, но и коллегу, вместе с которым противостоит оппонентам в ожесточенной полемике «журнальной войны». Стихотворный текст, оформленный по канонам дружеского поэтического послания, остался не законченным, особенно в заключительных строфах, где размещаются недописанные слова.

С первых строк произведения декларируется духовная близость лирического субъекта с «братом названым». Друзей объединили литературные способности, которые проявились еще в годы лицейской учебы.

В третьей строфе возникает вывод: ранние успехи на поэтическом поприще избаловали лирическое «мы». Поступками юных поэтов руководила «гордая леность», которая породила безразличное отношение к судьбе собственных сочинений. Последние метафорически уподобляются «гуляющим детям», оставленным без присмотра. Бескорыстные и возвышенные помыслы, далекие от низменного корыстолюбия торгашей, – эти качества адресата выделяет герой, считая их оправданием «беззаботной» позиции.

Две последние строфы посвящены актуальной теме литературной полемики. Лирическое «мы» терпит насмешки журнальных критиков. Коллег упрекают в тщеславии, несерьезности, «разгульности» ума. Финал, в котором на смену возвышенно-романтическим интонациям приходят иронические, построен на антитезе. Стиль адресата получает положительно окрашенные эпитеты: «могучий», «крылатый», «надеждами богатый». Противники изображены мелочными, завистливыми и ничтожными: «какой-то пародист», «жует беззубый журналист».

Образ Дельвига появляется в художественном мире Пушкина с лицейских времен. В произведении 1817 г. «Любовью, дружеством и ленью…» товарищ характеризуется как «наперсник богов», возвышенный и талантливый поэт. Здесь же впервые декларируется общность творческих интересов адресата и лирического героя, рождая тему поэтического братства лицеистов.

Имя единомышленника, «сына лени вдохновенного», упоминается в тексте «19 октября» 1825 г. Герой признателен одаренному другу, пример которого «пробудил сердечный жар», потаенный в душе, вызвал решимость связать собственную судьбу с поэзией.