«На розвальнях, уложенных соломой…» О. Мандельштам

* * *

На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьевых гор до церковки знакомой
Мы ехали огромною Москвой.

А в Угличе играют дети в бабки
И пахнет хлеб, оставленный в печи.
По улицам меня везут без шапки,
И теплятся в часовне три свечи.

Не три свечи горели, а три встречи –
Одну из них сам Бог благословил,
Четвертой не бывать, а Рим далече –
И никогда он Рима не любил.

Ныряли сани в черные ухабы,
И возвращался с гульбища народ.
Худые мужики и злые бабы
Переминались у ворот.

Сырая даль от птичьих стай чернела,
И связанные руки затекли;
Царевича везут, немеет страшно тело –
И рыжую солому подожгли.

1916 г.

Анализ стихотворения Мандельштама «На розвальнях, уложенных соломой…»

Стихотворение «На розвальнях, уложенных соломой…», датированное 1916 годом, включено во второй сборник Мандельштама «Tristia». Оно тесно связано с важным событием в жизни поэта. В год его написания Осип Эмильевич первый раз посетил Москву. Город произвел на него сильнейшее впечатление, так как слишком отличался от дорогого сердцу Петербурга. В первую очередь из-за построек, значительная часть которых была возведена до времен правления Петра Великого. В начальной строке стихотворения указано, что лирический герой на розвальнях едет не один, а с неким спутником. Догадаться, кого имел в виду поэт, довольно легко. В Москве его встречала Цветаева, в которую он был взаимно влюблен. Сложившаяся ситуация вызвала у Мандельштама ряд ассоциаций, переданных в стихотворении. Пара, едущая на розвальнях, – Марина Мнишек и самозванец Гришка Отрепьев. Углич, упомянутый во второй строфе, – место гибели малолетнего царевича Дмитрия Ивановича, обстоятельства смерти которого до сих пор до конца точно не выяснены. Лжедмитрия везут по московским улицам без шапки на казнь. Действие в стихотворении развивается стремительно. Финал второй строфы – отпевание самозванца: «…и теплятся в часовне три свечи».

Под тремя встречами, по-видимому, подразумеваются три свидания с Цветаевой. Кроме того, обыгрывается знаменитая концепция «Москва – Третий Рим», введенная монахом Филофеем: «…ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Последняя строфа напоминает описание известной картины «Боярыня Морозова», принадлежащей кисти Сурикова. Там тоже и сани-розвальни, и птицы черные, и снег лежит. Так в стихотворении появляется еще одна историческая эпоха – времена правления Алексея Михайловича. Последняя строка – «…и рыжую солому подожгли» – самая сильная в произведении «На розвальнях, уложенных соломой…». По свидетельствам современников, рыжие волосы были у Григория Отрепьева, выдававшегося себя за царевича Дмитрия. После смерти тело его сожгли, а пеплом, смешанным с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши. Только в финале произведения становится понятно, что относится оно к интимной поэзии. С одной стороны – все хорошо, вместе с возлюбленной герой едет по московским улицам. С другой – он предчувствует скорый конец, трагическую гибель, сравнивая свою судьбу с судьбой Григория Отрепьева, полюбившего Марину Мнишек.