«Помню я: бывало, няня…» И. Никитин

* * *

Помню я: бывало, няня,
Долго сидя за чулком,
Молвит: «Баловень ты, Ваня,
Всё дурачишься с котом.

Встань, подай мою шубейку;
Что-то холодно, дрожу…
Да присядь вот на скамейку,
Сказку длинную скажу».

И старушка с расстановкой
До полночи говорит.
С приподнятою головкой
Я сижу. Свеча горит.

Петухи давно пропели.
Поздно. Тянется ко сну…
Где-то дрожки прогремели…
И под говор я засну.

Сон покоен. Утром встанешь –
Прямо в садик… Рай земной!
Песни, говор… А как глянешь
На росинки – сам не свой!

Чуть сорока защекочет –
Понимаешь, хоть молчишь,
Упрекнуть она, мол, хочет,
«Здравствуй, Ваня! Долго спишь!»

А теперь ночной порою
На груди гора лежит:
День прожитый пред тобою
Страшным призраком стоит.

Видишь зла и грязи море,
Племя жалкое невежд,
Униженье, голод, горе,
Клочья нищенских одежд.

Пот на пашнях за сохами,
Пот в лесу за топором,
Пот на гумнах за цепами,
На дворе и за двором.

Видишь горькие потери,
Слёзы падшей красоты
И затворенные двери
Для убитой нищеты…

И с тоскою ждёшь рассвета,
Давит голову свинец.
О, когда же горечь эта
Вся исчезнет наконец!

27 апреля 1856 г.

Анализ стихотворения Никитина «Помню я: бывало, няня…»

Стихотворение «Помню я: бывало, няня…» было написано в апреле 1856 года. Произошедший во второй половине 50-х годов XIX века общественный подъем усилил идейный рост И. С. Никитина и социальную ноту его произведений.

Судьба обездоленных всегда была главной темой творчества поэта. Не изменяет он ей и в стихотворении «Помню я: бывало, няня…». Оно содержит такие средства художественной выразительности:

• инверсию – «помню я», «сказку длинную», «давит свинец», «затворенные двери… для нищеты», которая способствует гармоничному строю рифмы;
• эпитеты – «страшный призрак», «земной рай», «жалкое племя», «нищенские одежды», «горькие потери», «падшая красота», «убитая нищета» – которые используются для создания образа беспросветной жизни;
• ряды однородных членов предложения – «встань, подай, присядь», «море зла, племя …, униженье, голод, …клочья одежд», «потери, слезы, двери»;
• метафоры – «давит … свинец (тяжесть)», «призраком стоит», «море зла», «племя невежд»;
• олицетворение – «день стоит»;
• анафору – «пот на пашнях, пот в лесу, пот на гумнах», в которой слово «пот» является аллегорией убийственно тяжелого физического труда;
• эллипсис – «…встанешь – (бежишь) прямо в садик», «глянешь … – станешь) сам не свой», «чуть сорока защекочет (то есть застрекочет) – (сразу) понимаешь» – позволяет ярко описать быструю смену событий;
• фразеологизм – «сам не свой»;
• риторические восклицания – «Рай…!», «…сам не свой!», «Долго спишь!», «… когда … горечь исчезнет…!» – отражают силу авторских эмоций;
• контекстуальные антонимы – «рай земной – горечь» – ярко противопоставляют два периода жизни поэта;
• оксюморон – «рай земной»;
• умолчания – «…прямо в садик…», «Песни, говор…»;
• парцелляцию (намеренное членение предложения) – «…дрожу… Да присядь вот…».

Лексика высокого стиля – «молвит», «падшая», «одежды» – в рамках произведения соседствует с разговорной – «дурачишься», «баловень».

Композиционно произведение делится пополам. Первая часть – пасторальная картина патриархального быта глазами ребенка – нянины сказки, ночное бдение у свечи, стук поздних дрожек. Мир прекрасен и полон чудес, это время, когда с тобой разговаривают птицы. Неслучайно поэт использует в этой части слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами – «шубейка, головка, росинка, старушка».

Автор вспоминает детство с чувством жалости, умиления. Но это время безвозвратно прошло. Страшным контрастом прошлому становится настоящее, наполненное тяжелым трудом, страданиями – моральными и физическими, и чувством социальной несправедливости.