«Последний поэт» Е. Баратынский

Век шествует путем своим железным,
В сердцах корысть, и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчетливей, бесстыдней занята.
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы.

   Для ликующей свободы
   Вновь Эллада ожила,
   Собрала свои народы
   И столицы подняла;
   В ней опять цветут науки,
   Носит понт торговли груз,
   Но не слышны лиры звуки
   В первобытном рае муз!

Блестит зима дряхлеющего мира,
Блестит! Суров и бледен человек;
Но зелены в отечестве Омира
Холмы, леса, брега лазурных рек.
Цветет Парнас! пред ним, как в они годы,
Кастальский ключ живой струею бьет;
Нежданный сын последних сил природы –
Возник Поэт, – идет он и поет.

   Воспевает, простодушный,
   Он любовь и красоту,
   И науки, им ослушной,
   Пустоту и суету:
   Мимолетные страданья
   Легкомыслием целя,
   Лучше, смертный, в дни незнанья
   Радость чувствует земля.

Поклонникам Урании холодной
Поет, увы! он благодать страстей;
Как пажити Эол бурнопогодный,
Плодотворят они сердца людей;
Живительным дыханием развита,
Фантазия подъемлется от них,
Как некогда возникла Афродита
Из пенистой пучины вод морских.

   И зачем не предадимся
   Снам улыбчивым своим?
   Жарким сердцем покоримся
   Думам хладным, а не им!
   Верьте сладким убежденьям
   Вас ласкающих очес
   И отрадным откровеньям
   Сострадательных небес!

Суровый смех ему ответом; персты
Он на струнах своих остановил,
Сомкнул уста вещать полуотверсты,
Но гордыя главы не преклонил:
Стопы свои он в мыслях направляет
В немую глушь, в безлюдный край; но свет
Уж праздного вертепа не являет,
И на земле уединенья нет!

   Человеку непокорно
   Море синее одно,
   И свободно, и просторно,
   И приветливо оно;
   И лица не изменило
   С дня, в который Аполлон
   Поднял вечное светило
   В первый раз на небосклон.

Оно шумит перед скалой Левкада.
На ней певец, мятежной думы полн,
Стоит… в очах блеснула вдруг отрада:
Сия скала… тень Сафо!.. голос волн…
Где погребла любовница Фаона
Отверженной любви несчастный жар,
Там погребет питомец Аполлона
Свои мечты, свой бесполезный дар!

   И по-прежнему блистает
   Хладной роскошию свет,
   Серебрит и позлащает
   Свой безжизненный скелет;
   Но в смущение приводит
   Человека вал морской,
   И от шумных вод отходит
   Он с тоскующей душой!

Из сборника «Сумерки», <1835>

Анализ стихотворения Баратынского «Последний поэт»

Необычное произведение, созданное в 1835 г., вошло в книгу «Сумерки». Она стала итогом зрелых размышлений автора о месте человека в мире и путях развития цивилизации. Новое явление в литературе, «Сумерки» остались чуждыми современникам, которые предпочли свести глубокую тематику стихотворений в привычную им область злободневной литературно-философской полемики. Чтобы признать достоинства загадочной книги, потребовались долгие десятилетия: не отыскав «друга в поколенье», она нашла своего читателя лишь на рубеже XX в.

Проблематика «Последнего поэта» выходит за пределы традиционной романтической антитезы, противопоставляющей возвышенного стихотворца низменной враждебной толпе. Идейная структура текста, в основу которого положен диалогический принцип, включает в себя два образа, имеющих отношение к поэзии: персонажа, «нежданного сына» природы, и объективного повествователя. Каждый из них может выступать субъектом речи, и с этой особенностью связаны сложности в трактовке произведения Баратынского.

Облик поэта-персонажа решен по канонам романтизма. Предмет его творчества – «благодать страстей». Вдохновенные песни о «любви и красоте» встречает «суровый смех» аудитории. Почему публика не принимает певца? Его слушатели живут по новым законам: наступил век прогресса и просвещения, в котором господствуют «корысть», польза, эффективность. Приверженцы практического подхода получают формулировку «поклонники Урании холодной». Чуждые сладкоголосым звукам мира поэзии, они предпочитают доверять научным достижениям и доводам разума, «думам хладным».

Персонаж оскорблен насмешливым приемом. Он намеревается жить в одиночестве, удалившись в «безлюдный край». И здесь романтика преследуют неудачи: времена поменялись, и «на земле уединенья нет». Стоя на скалистом берегу моря, «питомец Аполлона» вспоминает легенду о гибели поэтессы Сафо. Героем овладевают суицидальные мысли, однако финал не приносит трагической развязки: не решившись на самоубийство, он остается на берегу – разочарованный и тоскующий.

Позиция поэта-повествователя отличается подчеркнутой объективностью, однако в тексте встречаются и прямые оценки: поведение персонажа названо «простодушным», а художественное творчество метафорически уподобляется «ребяческим снам».

Диалогическому началу соответствуют особенности формы. Автор чередует строфы, написанные торжественным пятистопным ямбом, с четырехстопными хореическими строками – легкими и напевными.