«Пожары» Ф. Тютчев

Широко, необозримо,
Грозной тучею сплошной,
Дым за дымом, бездна дыма
Тяготеет над землей.

Мертвый стелется кустарник,
Травы тлятся, не горят,
И сквозит на крае неба
Обожженных елей ряд.

На пожарище печальном
Нет ни искры, дым один, –
Где ж огонь, злой истребитель,
Полномочный властелин?

Лишь украдкой, лишь местами,
Словно красный зверь какой,
Пробираясь меж кустами,
Пробежит огонь живой!

Но когда наступит сумрак,
Дым сольется с темнотой,
Он потешными огнями
Весь осветит лагерь свой.

Пред стихийной вражьей силой
Молча, руки спустя,
Человек стоит уныло,
Беспомощное дитя.

16 июля 1868 г.

Анализ стихотворения Тютчева «Пожары»

Пугающая красота стихии и ее противоречивые трансформации – излюбленный предмет наблюдения тютчевского лирического героя. Образ огня, возникающий в ранних творениях, встречается в панорамах горных вершин, ясного неба и закатного солнца. Используя богатую культурологическую символику, автор ассоциирует огненную тему с присутствием божественного начала. «В лазури пламенной и чистой», «в непорочных снегах», «огнецветно» сияющих на солнце, появляются «небесные ангелы».

Амбивалентная сущность огненной стихии проявляется и в реалистичных пейзажных картинах, и в характеристике мучительной любви, слезы которой способны опалить и выжечь юную прелесть возлюбленной.

Изображение «пожарища печального» – центральная тема стихотворения 1868 г. Зловещий пейзаж, мрачный колорит которого подчеркивают «мертвый кустарник» да рядок «обожженных елей», застелен дымом. Последний образ, характеризуемый как «бездна», обретает статус самоцитаты, отсылая читателя к грозному «бесконечному» предшественнику, возникшему годом ранее в поэтическом пространстве стихотворения «Дым». Многочисленные лексические анафоры поддерживают господство пейзажной доминанты на стилистическом уровне.

Риторический вопрос, которым задается герой-наблюдатель, отражает бесплодные попытки отыскать среди обугленного леса виновника природного бедствия – огонь. Основываясь на сравнении с животным, «красным зверем», поэт оживляет образ, обогащая его характеристики чертами поведения, присущего осторожному и опасному хищнику. С помощью художественных средств подчеркивается лидирующая роль огненной стихии: именно она, а не сплошная дымовая завеса организует «вражью силу», противостоящую людям. Истинная расстановка образов становится ясной с приходом ночи.

Финальная сцена представляет беспомощного человека, застывшего в растерянности перед пугающей мощью природы. Антитеза «властелин» – «дитя», смоделированная в концовке, указывает на более чем скромное положение, уготованное роду человеческому в авторской картине мира. Подобный мотив, унаследованный из лирики Ломоносова, характерен для зрелого тютчевского творчества. В произведении «Святая ночь на небосклон взошла…» «царь земли», более похожий на немощного и голого «сироту бездомного», оказывается один на один с непостижимой и манящей «пропастию темной».