«Признание» Е. Баратынский

Притворной нежности не требуй от меня,
Я сердца моего не скрою хлад печальный.
Ты права, в нем уж нет прекрасного огня
      Моей любви первоначальной.

Напрасно я себе на память приводил
И милый образ твой и прежние мечтанья:
      Безжизненны мои воспоминанья,
      Я клятвы дал, но дал их выше сил.

      Я не пленен красавицей другою,
Мечты ревнивые от сердца удали;
Но годы долгие в разлуке протекли,
Но в бурях жизненных развлекся я душою.

      Уж ты жила неверной тенью в ней;
Уже к тебе взывал я редко, принужденно,
      И пламень мой, слабея постепенно,
      Собою сам погас в душе моей.

Верь, жалок я один. Душа любви желает,
      Но я любить не буду вновь;
Вновь не забудусь я: вполне упоевает
      Нас только первая любовь.

Грущу я; но и грусть минует, знаменуя
Судьбины полную победу надо мной;
Кто знает? мнением сольюся я с толпой;
Подругу, без любви – кто знает? – изберу я.
На брак обдуманный я руку ей подам
      И в храме стану рядом с нею,
Невинной, преданной, быть может, лучшим снам,
      И назову ее моею;
И весть к тебе придет, но не завидуй нам:
Обмена тайных дум не будет между нами,
Душевным прихотям мы воли не дадим,
      Мы не сердца под брачными венцами –
      Мы жребии свои соединим.
Прощай! Мы долго шли дорогою одною;
Путь новый я избрал, путь новый избери;
Печаль бесплодную рассудком усмири
И не вступай, молю, в напрасный суд со мною
      Невластны мы в самих себе
      И, в молодые наши леты,
      Даем поспешные обеты,
Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

1824 г.

Анализ стихотворения Баратынского «Признание»

Молодой поэт вошел в большую литературу как автор элегий, существенно изменивший облик модного в ту пору жанра. Психологическая мотивированность, аналитичность изображения, простота и афористичность стиля – лирическое переживание в изображении Баратынского приобретает точность, убедительность, динамичность.

Заглавие знаменитой элегии 1824 г., высоко оцененной Пушкиным, в состоянии ввести в заблуждение даже современного читателя. Тема откровений лирического «я» касается ситуации после любви, времени угасания когда-то сильного чувства.

Произведение, по форме представляющее эмоциональный монолог, содержит признаки диалогизации. Обосновывая свою позицию и очерчивая жизненные перспективы, говорящий учитывает реакцию героини, чья прямая речь остается за текстом.

Суровый, но искренний герой подтверждает горькие догадки своей слушательницы: в его душе царит «хлад печальный», который сумел погасить «прекрасный огонь» высокого чувства. Грустные перемены не связаны с новыми увлечениями. Они вызваны временем и влиянием «всевидящей» судьбы: вместе со зрелостью жизнь отяготило мучительное «бремя забот», утихомирившее юношеское «волнение страстей».

Метаморфоза, свершившаяся с личностью пылкого влюбленного, вызвала переоценку жизненных ориентиров. Лирический субъект спокойно рассказывает о собственном безрадостном будущем, включая в свои планы женитьбу по расчету. Изображая лаконичную сцену бракосочетания, Баратынский противопоставляет показное стремление следовать обычаям и обман, таящийся в самой сути «связи хладной». В этом эпизоде также проявляется новаторство авторской манеры: поэт разрушает идею любовного треугольника, извлекая из нее чувство, сердцевину интриги.

Картины грядущего представлены в динамике, охватывая значительный временной этап. Неверность клятвам, уроки предательства, брак без «сердечной прихоти» – таковы этапы эмоционального омертвения. Финальным аккордом мрачного прогноза становится забвение, о котором герой просит бывшую возлюбленную.

Фаталистические мотивы усиливаются в концовке. Люди находятся во власти судьбы, и лучший выход для смертных – «безропотно» следовать предначертанному жребию.

Неодобрительная оценка наивных попыток вырваться из-под влияния фатума выражается при помощи эпитетов: «ветрено», «нескромные», «смешные». Она перекликается с темой нарушенных клятв, которая заявлена в зачине, и замыкает кольцо композиции.