«Русский язык» К. Бальмонт
Язык, великолепнейший наш язык,
Речное и степное раздолье.
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.
В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу выше, выше.
Березовая роща, свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.
Журчание подземного ключа.
Весенний луч, играющий на дверце.
В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.
И снова ровный гул широких вод.
Кукушка. У колодца молодицы.
Зеленый луг. Веселый хоровод.
Канун на небе. В черном – бег зарницы.
Костер бродяг, за лесом, на горе.
Про Соловья-разбойника былины.
«Ау!» в лесу. Светляк в ночной поре.
В саду осеннем красный грозд рябины.
Соха и серп с звенящею косой.
Сто зим в зиме. Проворные салазки.
Бежит савраска мирною рысцой.
Летит рысак конем крылатой сказки.
Пастуший рог. Жалейка до зари.
Родимый дом. Тоска острее стали.
Здесь хорошо. А там смотри, смотри.
Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали.
Чу, рог другой. В нем бешеный разгул.
Ярит борзых и гончих доезжачий.
Баю-баю. Мой милый! Ты уснул?
Молюсь. Молись. Не вечно неудачи.
Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.
Как хорошо в чужих краях вздохнуть
О нем – там в синем, – о родном пороге.
Подснежник наш всегда прорвет свой снег.
В размах грозы сцепляются зарницы.
К Царь-граду не ходил ли наш Олег?
Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы?
И ты пойдешь дорогой Ермака,
Пред недругом вскричишь: «Теснее, други!»
Тебя потопит льдяная река,
Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге.
Поняв, что речь речного серебра
Не удержать в окованном вертепе,
Пойдешь ты в путь дорогою Петра,
Чтоб брызг морских добросить в лес в степи.
Гремучим сновиденьем наяву,
Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре,
Венчая полноводную Неву
С янтарным морем в вечном договоре.
Ты клад найдешь, которого искал.
Зальешь и запоешь умы и страны.
Не твой ли он, колдующий Байкал,
Где в озере под дном не спят вулканы?
Добросил ты свой гулкий табор-стан,
Свой говор, златозвонкий, среброкрылый,
До той черты, где Тихий океан
Заворожил подсолнечные силы.
Ты вскликнул: «Пушкин!» Вот он, светлый бог,
Как радуга над нашим водоемом.
Ты в черный час вместишься в малый вздох.
Но завтра – встанет! С молнией и громом!
3 июля 1924 г., Шатэлейон.
Сборник «Голубая подкова» (1937).
Анализ стихотворения Бальмонта «Русский язык»
Знаковое для творчества К. Д. Бальмонта стихотворение «Русский язык» написано 3 июля 1924 года в Шатэлейоне во Франции. Однако впечатления, которые легли в его основу, были собраны задолго до этого. Еще в феврале-июне 1916 года Константин Дмитриевич совершил большое путешествие по Сибири. Чувства, бережно хранимые поэтом, дали пищу для многих произведений, вошедших впоследствии в сборник «Голубая подкова. Стихи о Сибири» (1934). Именно здесь впервые появляется новая сущность в творчестве Бальмонта – русский язык как полноценный герой стихотворений.
В произведении Бальмонт выступает как рассказчик. Поэт знакомит читателя со своим героем и последовательно раскрывает его черты. На протяжении шестнадцати строф-четверостиший образ русского языка наполняется звуками, красками и обрастает плотью. Такой подход неслучаен – для поэта родной язык уже не является простым набором слов. Это полноценное существо, душа целого народа, которая объединяет русских людей во всем мире.
Поэтому стихотворение начинается с восхваления русского языка. Бросается в глаза местоимение «наш». Автор сразу показывает свое отношение, словно поднимая язык как знамя в стремлении сплотить всех под ним. Это слово еще не раз встретится читателю в разных формах – «наш Олег», «подснежник наш», «над нашим водоемом».
Композиционно стихотворение можно разделить на две части. В первую входят строфы с первой по восьмую. В этих четверостишиях собраны символы, в которых русский язык раскрывается как целостный образ. Поскольку для поэта речь и Родина – идентичные понятия, то все, что представляет образ родной земли, входит и в язык. Все эти картины, от которых пробуждается душа:
В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к Солнцу выше, выше.
Березовая роща, свет сквозной.
напоминают автору о родной речи.
Отдельно следует упомянуть яркий образ Богородицы, заключенный в следующих строках:
В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.
В нем можно увидеть сразу несколько символов: и светлый лик Божьей Матери, и образ самой Святой Руси, и намек на строчки стихотворения Марины Цветаевой «Семь мечей пронзили сердце…» (1918). Все эти образы для автора – драгоценность, которую он бережно хранит и воспевает в своем творчестве.
Турне поэта по русской земле началось на Украине и закончилось на Дальнем Востоке. Константин Дмитриевич проехал через Томск, посетил Байкал, добрался до Владивостока. Этот путь легко проследить в стихотворении «Русский язык». Вторая часть произведения повторяет маршрут поэта. Она начинается словами:
Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.
В этих строфах наряду с описанием красот родных просторов автор упоминает великих людей, которые сделали много для России и русского языка, а потому навечно остались в народной памяти. Рассказчик здесь предстает как бесплотный дух, который перелетает из одного времени в другое, стремительно проносится над горами, реками и равнинами.
Бальмонт начинает повествование с легенды об Олеге и его походе на Царь-град, ведь именно с этого момента началось восхождение Руси к подлинному величию и единству.
Следующая веха – поход Ермака, присоединивший огромные сибирские просторы. Автор сравнивает неуязвимость родного языка с этим историческим персонажем, который хоть и погиб героически, но не умер в сердцах.
Автор не просто перечисляет географические названия. Они звучат словно заклинания, возрождая в памяти великолепные по красоте картины русской природы. Нужно помнить, что в годы написания этого стихотворения Бальмонт находился в тяжелой для него эмиграции. Поэтому погружение в русский язык служило ему отдушиной, возможностью хотя бы ненадолго вернуться домой. «Как хорошо в чужих краях вздохнуть о нем», признается поэт.