«Сон на море» Ф. Тютчев
И море и буря качали наш челн;
Я, сонный, был предан всей прихоти волн –
Две беспредельности были во мне,
И мной своевольно играли оне,
Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,
Окликалися ветры и пели валы –
Я в хаосе звуков лежал оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон.
Болезненно-яркий, волшебно-немой,
Он веял легко над гремящею тьмой…
В лучах огневицы развил он свой мир –
Земля зеленела, светился эфир…
Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,
И сонмы кипели безмолвной толпы –
Я много узнал мне неведомых лиц,
Зрел тварей волшебных, таинственных птиц…
По высям творенья, как бог, я шагал,
И мир подо мною недвижный сиял…
Но все грезы насквозь, как волшебника вой,
Мне слышался грохот пучины морской,
И в тихую область видений и снов
Врывалася пена ревущих валов…
1828–1829 гг.
Анализ стихотворения Тютчева «Сон на море»
Оригинальная трактовка образа сна встречается уже в ранних тютчевских произведениях. Она связана с водной стихией – неукротимой, мощной, пугающей, но прекрасной и притягательной. Развивая образ, автор вводит мотив морского путешествия как погружения в фантастический мир, навеянный сном. Особое состояние, в котором оказывается рациональный человек, позволяет отринуть привычное и прикоснуться к тайнам бытия, скрытым за дневной суетой.
Традиционная для тютчевской поэтики лирическая ситуация воспроизводится в стихотворении, датируемом 1828–1829 гг. Героя, находящегося на челне среди своих товарищей, одолевает сон. Легкая дремота не мешает различать звуки внешнего мира: субъект речи сообщает о шуме и звоне ветра, грохоте волн. Описывая окружающую ситуацию как «хаос звуков», поэт олицетворяет природные образы при помощи глагольных средств. Порывы ветра наделяются свойством поддерживать диалог, морские волны – петь. Изображение музыки бури дополняется сравнением, уподобляющим грохот звуку старинного ударного инструмента.
Оглушительному шуму реальной ситуации противопоставлено безмолвие грез, в которые погружен герой. Оппозиция сна и действительности, организующая текст, насчитывает еще одну пару антитетических признаков. Сновидение и «гремящая тьма» реальности по-разному воздействуют на субъекта речи. Первое очаровывает и вдохновляет, вторая угнетает, заставляет искать пути для обретения душевного спокойствия.
Фантастические видения рождают масштабную картину живописного мира. В его описании лидируют зрительные образы. Путешественник видит роскошные рукотворные сады, дворцы и башни, улицы, наводненные местными жителями. Среди последних встречаются необыкновенные персонажи – небывалые, «волшебные» звери и птицы. Важное значение отводится колористической гамме: зеленеющая земля и прозрачный, словно светящийся воздух противостоят угрюмым серым тонам морского пейзажа.
Прямо заявлена позиция субъекта речи, который ощущает себя творцом воображаемого мира, равным античному богу. Амбициозное заявление подвергается сомнению: человеческая природа несовершенна, и этот факт утверждается при помощи разнородных художественных средств. Краски волшебного мира настолько ярки, что вызывают болезненные ощущения у героя. Окутанный дремотой, он не перестает слышать шум волн, настойчиво напоминающих о действительности.