«Старые эстонки» И. Анненский

Из стихов кошмарной совести

Если ночи тюремны и глухи,
Если сны паутинны и тонки,
Так и знай, что уж близко старухи,
Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли, – приседают так строго,
Не уйти мне от долгого плена,
Их одежда темна и убога,
И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жути
Буду сам на себя непохожим…
Сколько раз я просил их: «Забудьте…»
И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,
Что в сердцах похоронено веры…
Не глядят на меня – только вяжут
Свой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы – столпились в сторонке…
Да не бойся: присядь на кровати…
Только тут не ошибка ль, эстонки?
Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,
Не часы ж, не умеем мы тикать.
Может быть, вы хотели б поплакать?
Так тихонько, неслышно… похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,
Точно почки берез на могилах…
Вы молчите, печальные куклы,
Сыновей ваших… я ж не казнил их…

Я, напротив, я очень жалел их,
Прочитав в сердобольных газетах,
Про себя я молился за смелых,
И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.
«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,
Если пальцы руки твоей тонки,
И ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!
Улыбайтесь друг другу любовней!
Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,
В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель… Твою добродетель
Мы ослепли вязавши, а вяжем…
Погоди – вот накопится петель,
Так словечко придумаем, скажем…»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сон всегда отпускался мне скупо,
И мои паутины так тонки…
Но как это печально… и глупо…
Неотвязные эти чухонки…

Анализ стихотворения И. Ф. Анненского «Старые эстонки»

Стихотворение «Старые эстонки» написано по следам трагических событий первой русской революции в Эстонии, в ходе которых были жестоко подавлены антиправительственные выступления рабочих и крестьянства. Оно является ярким образом гражданской лирики. Подзаголовок произведения отражает его суть – в образе женщин перед лирическим героем предстает его совесть, с которой предстоит нелегкий разговор.

Стихотворение содержит такие выразительные средства:

• инверсию – «ночи тюремны и глухи», «сны паутинны и тонки», «не уйти мне», «чулок (метафора разговора) бесконечный и серый», «не умеем мы», «глаза ваши», «затрясли … эстонки», «руки твоей»;
• частотность кратких прилагательных, придающих изложению вид сухого официального документа – приговора – «паутины», «тонки», «глухи», «тюремны», «темна», «убога», «учтивы», «пухлы», «тонки»;
• метафору – «вяжем добродетель» – иносказательное утверждение о неотвратимости наказания – вывязывание петель – учет всех злых дел;
• анафору – «близко старухи, … близко эстонки», «я, напротив, я … жалел», «ты …нежный, ты кроткий, ты тихий» – она нагнетает угрожающую атмосферу, оформляет тревожное ожидание возмездия за смерть людей;
• эпитеты – «тягостная жуть», «печальные куклы», «сердобольные газеты», «неотвязные чухонки»;
• сравнения – «лица, как земля» – то есть немы, «глаза пухлы, как почки берез» – то есть заплаканы;
• эллипсис – «учтивы – (они) столпились в сторонке»;
• риторические вопросы – «не ошибка ль?..», «хотели б?..», «… на что жалость?..» – оформляют тягостный диалог героев;
• риторические восклицания – «Спите крепко!», «Улыбайтесь!» – полны сарказма;
• синонимы – «тихонько, неслышно»;
• просторечное слово «калякать», при помощи которого герой пытается снять напряжение;
• парцелляцию – «сыновей ваших… я ж не казнил» – отражающая смятение лирического героя, его попытку отыскать запоздалое оправдание;
• метонимию – «священник в глазетах» – (глазет – род парчи) – автор рисует образ священника в парчовом облачении.

Ряд слов требуют пояснения. Чухонцы – это обобщенное (устаревшее) название народов, проживавших в Прибалтике, а Ревель – старое название Таллина.

Советь тонкого человека, гуманиста и истинного русского интеллигента не позволяет И. Ф. Анненскому молчать. Стихотворение имеет выраженную антиимперскую направленность, поэтому не было пропущено в печать цензурой и опубликовано уже после смерти поэта.