«В Париже» М. Цветаева
Дома до звезд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Все та же тайная тоска.Шумны вечерние бульвары,
Последний луч зари угас.
Везде, везде всё пары, пары,
Дрожанье губ и дерзость глаз.Я здесь одна. К стволу каштана
Прильнуть так сладко голове!
И в сердце плачет стих Ростана
Как там, в покинутой Москве.Париж в ночи мне чужд и жалок,
Дороже сердцу прежний бред!
Иду домой, там грусть фиалок
И чей-то ласковый портрет.Там чей-то взор печально-братский.
Там нежный профиль на стене.
Rostand и мученик Рейдтский
И Сара – все придут во сне!В большом и радостном Париже
Мне снятся травы, облака,
И дальше смех, и тени ближе,
И боль как прежде глубока.
Июнь 1909 г., Париж.
Сборник «Вечерний альбом» (1910). Раздел «Только тени».
Анализ стихотворения Цветаевой «В Париже»
Произведение появилось в 1909 г., во время первой самостоятельной зарубежной поездки юной Цветаевой, вчерашней гимназистки. Путешествие имело практическую цель: начинающая поэтесса заинтересовалась университетским курсом старофранцузской литературы. Решению о поездке предшествовало трагическое событие – безвременная кончина матери, еще более отдалившая девушку от семьи.
Реминисценции, возникающие в стихотворении, создают особый литературно-театральный контекст, указывающий на предпочтения молодого автора. Среди последних – драматическое произведение Ростана «Орленок», центральной фигурой которого является личность Наполеона II. К ней приковано внимание романтически настроенной поэтессы: создается трагический образ честолюбивого узника, томящегося в бездействии и мечтающего об отцовской славе. Таким предстает исторический персонаж в стихотворении «В Шенбрунне». В анализируемом тексте также упоминается Сара Бернар, исполнявшая главную мужскую роль в ростановской постановке. Юная поэтесса перевела полюбившуюся драму на русский язык, однако результаты ранних литературных опытов не сохранились.
Стихотворение начинается с урбанистической пейзажной зарисовки. В «большом и радостном» городе шумно и оживленно. Здесь царят законы любви, и внешние проявления страсти даны крупным планом: субъект речи замечает дрожащие губы и дерзкие глаза влюбленных пар.
Суетливая атмосфера парижских улиц контрастирует с психологическим портретом лирического «я». Героиня не вписывается в окружающую обстановку, ей «чужд и жалок» город, когда-то казавшийся мечтой. В конце первого катрена зарождается мотив разочарования: парижский вояж не избавил субъекта речи от «тайной тоски», тревожащей душу.
Одинокая иностранка-путешественница, не желающая более наблюдать за безумием страстей, устремляется в дом. Понимая, что надежды на изменение душевного состояния были иллюзорными, она делает выбор в пользу «прежнего бреда» – увлечений, от которых хотела отказаться. Что дорого лирическому «я»? Юная героиня называет своих кумиров: Ростана, единственного законного наследника Бонапарта, Бернар. Возвышенная юношеская мечта, переживание эмоциональной связи с героем прошлого получает метафорическое наименование «грусть фиалок».
Стихотворный текст завершается картиной сна, в которой переплетаются сложные чувства героини: ностальгия и боль утраты, романтические ожидания и горечь одиночества.