«Венеция» Б. Пастернак

Я был разбужен спозаранку
Щелчком оконного стекла.
Размокшей каменной баранкой
В воде Венеция плыла.

Все было тихо, и, однако,
Во сне я слышал крик, и он
Подобьем смолкнувшего знака
Еще тревожил небосклон.

Он вис трезубцем Скорпиона
Над гладью стихших мандолин
И женщиною оскорбленной,
Быть может, издан был вдали.

Теперь он стих и черной вилкой
Торчал по черенок во мгле.
Большой канал с косой ухмылкой
Оглядывался, как беглец.

Туда, голодные, противясь,
Шли волны, шлендая с тоски,
И гондолы¹ рубили привязь,
Точа о пристань тесаки.

Вдали за лодочной стоянкой
В остатках сна рождалась явь.
Венеция венецианкой
Бросалась с набережных вплавь.

¹ В отступление от обычая
восстанавливаю итальянское ударение – П.

1913 г.

Анализ стихотворения Пастернака «Венеция»

Борис Пастернак с детства мечтал стать музыкантом либо поэтом. Но судьба распорядилась иначе: после успешного окончания гимназии он поступил на юридический факультет Московского университета, а в 1912 году отправился в Германию, чтобы изучать философию. Во время каникул к нему в гости приехали родители и сестры, тогда же было решено совершить небольшое семейное путешествие, конечной точкой которого была избрана солнечная Венеция.

Спустя год Борис Пастернак написал стихотворение «Венеция», которое является произведением-воспоминанием. В нем автор передает свои первые впечатления от страны, о которой до этого слышал много восторженных отзывов. Вопреки расхожему мнению, Венеция оставила в душе молодого Пастернака двоякие впечатления. За роскошью фасадов роскошных дворцов он сумел рассмотреть обыденность и неприглядность чужого мира, который распахнулся перед ним вместе со «щелчком оконного стекла».

Венецию, воспетую многими поэтами, Пастернак сравнивает с размокшей в воде баранкой, которая в предрассветном мраке предстает серой и неприглядной. При этом автор отмечает, что, еще не полностью проснувшись, он услышал надрывный женский крик, который окончательно вырвал его из объятий Морфея, заставив впервые взглянуть на романтическую страну по-иному. Этот крик поэт сравнил с жалом скорпиона и трезубцем повелителя водных глубин, острия которого вдруг неожиданно вынырнули из воды, напомнив о том, что глупо верить в ту Венецию, которую под воздействием книг и рассказов очевидцев нарисовал себе в воображении поэт. И именно это первое впечатление заставило Пастернака относиться к мнимому волшебству одной из самых красивых стран мира с опаской и некоторой предвзятостью. Так, автор вспоминает, что «большой канал с косой ухмылкой оглядывался, как беглец», словно бы напоминая поэту, что он здесь чужой, и нет никакого смысла притворяться в том, что этот мир может принять его в свои объятия, такие недружелюбные и настороженные. Поэтому Пастернак отмечает, что под общим впечатлением «в остатках сна рождалась явь», которая настолько отличалась от того, что ожидал увидеть и почувствовать поэт, что заставила его окончательно пробудиться и задуматься над тем, что мифы далеко не всегда соответствую реальности. Однако символом этой загадочной страны для поэта стала венецианка, которая «бросалась с набережной вплавь», воплотив в себе смелость и отчаяние.

Автор: Борис Пастернак