«Журналист, Читатель и Писатель» М. Лермонтов

Les poetes ressemblent aux ours,
qui se nourrissent en sucant leurpatte.
Inedit.¹

(Комната писателя, опущенные шторы. Он сидит в больших креслах перед камином; читатель с сигарой стоит спиной к камину. Журналист входит.)

Журналист

Я очень рад, что вы больны.
В заботах жизни, в шуме света
Теряет скоро ум поэта
Свои божественные сны.
Среди различных впечатлений
На мелочь душу разменяв,
Он гибнет жертвой общих мнений!
Когда ему в пылу забав
Обдумать зрелое творенье?
Зато, какая благодать,
Коль небо вздумает послать
Ему изгнанье, заточенье,
Иль даже долгую болезнь:
Тотчас в его уединенье
Раздастся сладостная песнь!
Порой влюбляется он страстно
В свою нарядную печаль…
..Ну, что вы пишете? – нельзя ль
Узнать?

Писатель

           Да ничего…

Журналист

                            Напрасно!

Писатель

О чем писать? – восток и юг
Давно описаны, воспеты;
Толпу ругали все поэты,
Хвалили все семейный круг;
Все в небеса неслись душою,
Взывали, с тайною мольбою,
К N. N., неведомой красе,
И страшно надоели все.

Читатель

И я скажу – нужна отвага,
Чтобы открыть, хоть ваш журнал
(Он мне уж руки обломал).
– Во-первых: серая бумага!
Она быть может и чиста;
Да как-то страшно без перчаток!
Читаешь – сотни опечаток!
Стихи – такая пустота;
Слова без смысла, чувства нету,
Натянут каждый оборот;
Притом – сказать ли по секрету?
И в рифмах часто недочёт.
Возьмёшь ли прозу? – перевод.
А если вам и попадутся
Рассказы на родимый лад,
То верно над Москвой смеются
Или чиновников бранят.
С кого они портреты пишут?
Где разговоры эти слышут?
А если и случалось им,
Так мы их слышать не хотим!
Когда же на Руси бесплодной,
Расставшись с ложной мишурой,
Мысль обретёт язык простой
И страсти голос благородный?

Журналист

Я точно то же говорю;
Как вы открыто негодуя,
На музу русскую смотрю я.
Прочтите критику мою.

Читатель

Читал я. – Мелкие нападки
На шрифт, виньетки, опечатки,
Намеки тонкие на то,
Чего не ведает никто.
Хотя б забавно было свету!
В чернилах ваших, господа,
И желчи едкой даже нету,
А просто грязная вода.

Журналист

И с этим надо согласиться.
Но верьте мне, душевно рад
Я был бы вовсе не браниться –
Да как же быть?.. меня бранят?
Войдите в наше положенье!
Читает нас и низший круг;
Нагая резкость выраженья
Не всякий оскорбляет слух;
Приличье, вкус – всё так условно;
А деньги все ведь платят ровно!
Поверьте мне: судьбою несть
Даны нам тяжкие вериги;
Скажите, каково прочесть
Весь этот вздор, все эти книги…
И всё зачем? – чтоб вам сказать,
Что их не надобно читать!

Читатель

Зато какое наслажденье,
Как отдыхает ум и грудь,
Коль попадется как-нибудь
Живое, свежее творенье.
Вот, например, приятель мой:
Владеет он изрядным слогом,
И чувств и мыслей полнотой
Он одарен всевышним богом.

Журналист

Всё это так. – Да вот беда:
Не пишут эти господа.

Писатель

О чем писать? – бывает время,
Когда забот спадает бремя
Дни вдохновенного труда,
Когда и ум и сердце полны,
И рифмы дружные, как волны,
Журча, одна во след другой
Несутся вольной чередой.
Восходит чудное светило
В душе проснувшейся едва;
На мысли, дышащие силой,
Как жемчуг нижутся слова.
Тогда с отвагою свободной
Поэт на будущность глядит,
И мир мечтою благородной
Пред ним очищен и обмыт,
Но эти странные творенья
Читает дома он один,
И ими после без зазренья
Он затопляет свой камин.
Ужель ребяческие чувства,
Воздушный, безотчетный бред
Достойны строгого искусства?
Их осмеет, забудет свет…

        Бывают тягостные ночи:
Без сна, горят и плачут очи,
На сердце жадная тоска;
Дрожа, холодная рука
Подушку жаркую объемлет;
Невольный страх власы подъемдет;
Болезненный, безумный крик
Из груди рвется – и язык
Лепечет громко без сознанья
Давно забытые названья;
Давно забытые черты
В сияньи прежней красоты
Рисует память своевольно:
В очах любовь, в устах обман –
И веришь снова им невольно,
И как-то весело и больно
Тревожить язвы старых ран.
Тогда пишу. – Диктует совесть,
Пером сердитый водит ум:
То соблазнительная повесть
Сокрытых дел и тайных дум;
Картины хладные разврата,
Преданья глупых юных дней,
Давно без пользы и возврата
Погибших в омуте страстей,
Средь битв незримых, но упорных,
Среди обманщиц и невежд,
Среди сомнений ложно-черных
И ложно-радужных надежд.
Судья безвестный и случайный,
Не дорожа чужою тайной,
Приличьем скрашенный порок
Я смело предаю позору;
Неумолим я и жесток…
Но, право, этих горьких строк
Неприготовленному взору
Я не решуся показать…
Скажите ж мне, о чем писать?

К чему толпы неблагодарной
Мне злость и ненависть навлечь?
Чтоб бранью назвали коварной
Мою пророческую речь?
Чтоб тайный яд страницы знойной
Смутил ребенка сон покойный
И сердце слабое увлёк
В свой необузданный поток?
О нет! – преступною мечтою
Не ослепляя мысль мою,
Такой тяжелою ценою
Я вашей славы не куплю.

20 марта 1840 г.

¹ Поэты похожи на медведей, которые кормятся тем, что сосут свою лапу. Неизданное (фр.).

Анализ стихотворения Лермонтова «Журналист, Читатель и Писатель»

Литературные вопросы никогда особо не волновали Михаила Лермонтова, который предпочитал держаться особняком от поэтов и писателей. Он не зарабатывал себе на жизнь публикацией в журналах, так как был кадровым военнослужащим. Тем не менее, когда в свет выходили его произведения, критики давали себе волю. Причем, свое мнение высказывали не только профессиональные литераторы, но и обыватели, для которых стихи всегда были составной частью светских развлечений.

Устав от постоянных нападок людей, которые даже не пытались вникнуть в суть его произведений, в 1840 году Лермонтов опубликовал поэму «Журналист, Читатель и Писатель», в которой попытался донести до общества свои взгляды на современную литературу. Одновременно поэт решил дать достойный ответ тем злопыхателям, которые превозносили бездарей, но при этом поливали грязью достойных авторов. К ним себя Лермонтов не причислял, так как был убежден, что он – весьма посредственный литератор. Однако ему было искренне обидно за более талантливых, по его мнению, соотечественников, к которым Лермонтов причислял Вяземского, Пушкина, Жуковского и Белинского.

В этой поэме он собрал в одной комнате представителей трех различных мировоззрений – писателя, журналиста и читателя. Первый выступил в роли подсудимого, два других взяли на себя миссию обвинителей. Однако очень скоро все переменилось, так как читатель и журналист принялись выяснять отношения между собой. Поначалу они пытались досаждать писателю, пытаясь узнать, почему он больше не радует публику новыми произведениями, и услышали весьма неожиданный ответ: «О чем писать? Восток и юг давно описаны, воспеты». В итоге внимание критиков переключилось на мене разборчивых авторов, которые продолжали мусолить всем надоевшие тем. Затем речь пошла и вовсе о критиках, ищущих подвох в любой строчке, и об изданиях, которые выходят на скверной серой бумаге со множеством опечаток. В уста Журналиста и Читателя Лермонтов вложил весьма едкие и колючие фразы, которыми его герои обвиняют друг друга. Читатель весьма недоволен тем, что Журналист не умеет толком критиковать своих оппонентов, так как не обладает должной степенью интеллектуального развития, чтобы как следует высмеять неудачливого автора. «И желчи едкой даже нету – а просто грязная вода», – отмечает он. В свою очередь, журналист настаивает на то, что и критиковать-то нынче уже просто некого, потому что настоящие поэты и писатели уже перевелись. Но при этом кушать хочется всем. В итоге авторы ваяют «шедевры» самого низкого пошиба, а журналисты их ругают. И те, и другие занимаются отнюдь не творчеством, а просто зарабатывают себе на жизнь. Те же, кто действительно может сказать новое слово в русской литературе, предпочитают этого не делать или же не выносят на суд публики свои произведения, не желая быть политыми грязью с ног до головы. В итоге, по мнению Лермонтова, в России уже практически не осталось ни достойных литераторов, ни умных и тонко чувствующих критиков. Что же касается читателей, то в этом вопросе поэт не стал оригинальным, отметив, что нынче знатоками литературы себя считают даже те, кто в своей жизни прочел всего лишь пару стихотворений весьма сомнительного содержания.

Этот спор продолжается до тех пор, пока в этот диалог не включается Писатель. Он прекрасно понимает, что все люди тщеславны, и с удовольствием паразитируют на творчестве литераторов, устраивая шумные дискуссии с единственной целью – блеснуть остроумием. Поэтому Писатель, а с ним вместе и Лермонтов, открыто заявляют подобным критикам: «Такой тяжелою ценою я вашей славы не куплю».