«Сентябрь» И. Анненский
Раззолочённые, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.И желтый шелк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья,
И парков черные, бездонные пруды,
Давно готовые для спелого страданья…Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в завороженной силе;
И тех, которые уж лотоса вкусили,
Волнует вкрадчивый осенний аромат.
Сборник «Тихие песни» (1904).
Анализ стихотворения Анненского «Сентябрь»
Стихотворение «Сентябрь» Иннокентия Анненского (1856–1909) было опубликовано в 1904 году в сборнике «Тихие песни». Самому поэту было на тот момент уже 48 лет, он давно вступил в пору зрелости. Это наложило особый отпечаток на лирику. Знакомые читателю по произведениям Ивана Бунина и Александра Пушкина осенние образы приобретают иной вид и производят совершенно другое впечатление.
Взрослое отношение Иннокентия Федоровича к осени отличается от романтических представлений поэтов-предшественников. Анненский не видит в постепенном угасании природы ничего возвышенного и прекрасного. Если для Пушкина осень была «очей очарованьем», то для Анненского – это начало разложения и смерти. В произведении преобладают мрачные образы, в которых красота сливается с неприглядностью:
Раззолочённые, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах…
И жёлтый шёлк ковров, и грубые следы,
И понятая ложь последнего свиданья…
То, что лирический герой стихотворения, глядя на окружающий мир, подмечает именно такие сочетания, характеризует его как пресыщенного жизнью, роскошью, уставшего и сломленного человека. Он больше не способен впитывать красоту, поэтому живописные образы и метафоры – «шелк ковров», символизирующий опавшую листву; спелые плоды и солнечные лучи соседствуют в его сознании с увяданием, грубостью и страданием. Это отношение роднит автора с французскими «проклятыми поэтами» Артюром Рембо и Шарлем Бодлером, которые также обращались к подобным темам в своем творчестве.
На одиночество и израненную душу героя указывает фраза:
Но сердцу чудится лишь красота утрат,
Лишь упоение в заворожённой силе…
Он уже смирился с тем, что жизни сопутствуют невзгоды и опустил руки перед роком. Горькая судьба, воплощенная в образе «завороженной силы», уже не пугает героя, а, наоборот, сулит покой и прекращение страданий. Поэтому в последней строфе упоминается лотос, который согласно поверьям древних греков, позволял тому, кто употребил вино из его цветков, позабыть все невзгоды и заснуть блаженным сном.
Читателя на протяжении всего стихотворения может преследовать ощущение предопределенности и безысходности. Оно возникает из-за того, что каждая строфа имеет кольцевую рифму abba, которая подчеркивает замкнутость и оторванность героя от радостей жизни.
Можно предположить, что сентябрь ассоциируется у автора с закатом человеческой жизни. Несмотря на то, что годы зрелости все еще приносят удовлетворение от жизни, он все равно чувствует дыхание подступающей старости с ее болезнями. Поэтому стихотворение завершается фразой о «вкрадчивом осеннем аромате» как символе медленно приближающейся смерти.