«Але (А когда – когда-нибудь – как в воду…)» М. Цветаева

А когда – когда-нибудь – как в воду
И тебя потянет – в вечный путь,
Оправдай змеиную породу:
Дом – меня – мои стихи – забудь.

Знай одно: что завтра будешь старой.
Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,
Синеокою цыганкой будь.
Знай одно: никто тебе не пара –
И бросайся каждому на грудь.

Ах, горят парижские бульвары!
(Понимаешь – миллионы глаз!)
Ах, гремят мадридские гитары!
(Я о них писала – столько раз!)

Знай одно: (твой взгляд широк от жара,
Паруса надулись – добрый путь!)
Знай одно: что завтра будешь старой,
Остальное, деточка, – забудь.

11 июня 1917 г.

Анализ стихотворения Цветаевой «Але»

В цветаевском наследии представлен многоликий образ Али, нежного «лебеденка», первенца «светлого и страшного». Молодая мать пророчествует: быть дочери наследницей ее Москвы, амазонкой или царицей бала, насмешницей или схимницей. Разнородные образы объединены одной важной особенностью – ощущением крепкой духовной связи между матерью и дочерью. «Друзья» и «сироты», они подобны двум птицам или странницам – бесприютным, горемычным, но талантливым и внутренне свободным.

С замечания о родстве душ начинается стихотворение, датированное летом 1917 г. Свидетельства о «змеиной» природе натуры героини встречаются и в других текстах. Они лишены отрицательной семантики. В произведении «Здравствуй! Не стрела, не камень…» лирическое «я» встречает радостное утро. Страстная, способная на искреннее чувство «живейшая из жен» упоминает о своей новой золотистой шкуре и «двуостром» языке.

Интересно, что мысль о духовной близости не исключает развитие мотива забвения. Откликнувшись на зов «вечного пути», повзрослевшая дочь, по предсказанию матери, забудет дом и родных. Единственное, что стоит знать лирическому адресату, – помнить о скорой старости. Подчеркивая быстротечность времени, автор намеренно приближает срок ее наступления, относя его к завтрашнему дню.

Изображая бурные увлечения молодости, поэтесса прибегает к лексическому комплексу «ресторанно-цыганской» тематики, традиционной для русской лирики. Мать с пониманием относится к неудержимым страстям своего взрослого ребенка: ряд глаголов в повелительном наклонении можно трактовать как своеобразное разрешение мудрой родительницы.

Предостережение о старости дополняется еще одним обстоятельством, также выделенным анафорой «знай одно». Молодая «цыганка» обречена на одиночество, от которого не спасут многочисленные романы.

В предпоследнем катрене картина разгула страстей получает завершение. Ее составляют визуальные образы ярких огней бульваров и «миллионов» горящих глаз, а звуковым сопровождением выступает громкая гитарная музыка. Упоминание двух европейских топонимов расширяет рамки лирического повествования, которое вырывается из московских границ.

Цикличность – еще одно важное свойство художественного пространства анализируемого текста. На закономерность будущих событий указывают замечания, размещенные автором в скобках. Ощущения стремительного полета души на надутых парусах были присущи и матери – таков контекст комментариев. Лексические анафоры финала закрепляют эти впечатления.