«Ковыль» И. Бунин

Что ми шумитъ, что ми звенить давеча рано предъ зорями?
Сл. о Пл. Игор.

I

Что шумит-звенит перед зарею?
Что колышет ветер в темном поле?

Холодеет ночь перед зарею,
Смутно травы шепчутся сухие, –
Сладкий сон их нарушает ветер.
Опускаясь низко над полями,
По курганам, по могилам сонным,
Нависает в темных балках сумрак.
Бледный день над сумраком забрезжил,
И рассвет ненастный задымился…

Что шумит-звенит перед зарею?
Что колышет ветер в темном поле?

Холодеет ночь перед зарею,
Серой мглой подернулися балки…
Или это ратный стан белеет?
Или снова веет вольный ветер
Над глубоко спящими полками?
Не ковыль ли, старый и сонливый,
Он качает, клонит и качает,
Вежи половецкие колышет
И бежит-звенит старинной былью?

II

Ненастный день. Дорога прихотливо
Уходит вдаль. Кругом все степь да степь.
Шумит трава дремотно и лениво,
Немых могил сторожевая цепь
Среди хлебов загадочно синеет,
Кричат орлы, пустынный ветер веет
В задумчивых, тоскующих полях,
Да день от туч кочующих темнеет.

А путь бежит… Не тот ли это шлях,
Где Игоря обозы проходили
На синий Дон? Не в этих ли местах,
В глухую ночь, в яругах волки выли,
А днем орлы на медленных крылах
Его в степи безбрежной провожали
И клектом псов на кости созывали,
Грозя ему великою бедой?
– Гей, отзовись, степной орел седой!
Ответь мне, ветер буйный и тоскливый!

…Безмолвна степь. Один ковыль сонливый
Шуршит, склоняясь ровной чередой…

1894 г.

Анализ стихотворения Бунина «Ковыль»

Интертекстуальная связь между произведением, созданным в 1894 г., и «Словом о полку Игореве» задается эпиграфом. Последний представляет собой лирическое восклицание повествователя, полное горьких предчувствий и отчаяния. Бунин переносит особенности эмоционального тона «Слова» в свое стихотворение, дополняя его размышлениями. Фраза из эпиграфа в переводе Майкова повторяется в тексте «Ковыля».

Произведение состоит из двух частей: первая из них стилизована под «Слово» и погружена в средневековую эпоху, вторая написана по принципам современного стихосложения и отделена от событий прошлого столетиями.

Узнаваемый тонический стих, риторические вопросы, олицетворения, синтаксические анафоры и параллельные конструкции, постоянные эпитеты – комбинация художественных средств первой части порождает иллюзию «старинной были», созданной древним автором. Изображая предутренние сумерки, поэт наполняет их неясными звуками, туманом, холодом. Визуальные, звуковые и даже осязательные образы передают душевное смятение героя.

Интонации второй части более спокойны: пейзажная зарисовка сменяется неторопливыми раздумьями, отодвигая мотив тревожных предчувствий на второй план.

Лексические доминанты одинаковы для обеих частей стихотворения. Заря и тьма, поле и травы, ветер и дорога, орлы и волки – эти образы перекликаются с художественным миром «Слова». В пространстве поэтического текста особо выделяется символический образ степи – безмолвной, дремотной и загадочной. С ним связаны мотивы неизвестности, скрытой угрозы и смерти.

Тема потаенного – самостоятельная, не связанная с идейным содержанием «Слова». Таинственная атмосфера усиливается настойчивыми риторическими вопросами, которые в финале перерастают в восклицания. Природа не откликается на просьбы героя, храня многозначительное молчание.

Образ «ковыля сонного», завершающий первую часть и концовку стихотворения, символизирует вечное и неизменное Всебытие, венчающее бунинскую философию.

Вторая важная тема, развивающаяся вне контекста «Слова», – мотив памяти. Лирический герой пытается отыскать следы далекой битвы среди «тоскующих полей», желая приобщиться к духовному опыту предков и прикоснуться к непостижимому.

Баланс между традицией и творческим поиском поддерживается и на лексическом уровне. Показательны фразы, в которых одно определение относится к постоянным эпитетам, а другое – к авторским находкам: «ветер буйный и тоскливый».

Автор: Иван Бунин