«Мама и убитый немцами вечер» В. Маяковский

По черным улицам белые матери
судорожно простерлись, как по гробу глазет.
Вплакались в орущих о побитом неприятеле:
«Ах, закройте, закройте глаза газет!»

Письмо.

Мама, громче!
Дым.
Дым.
Дым еще!
Что вы мямлите, мама, мне?
Видите –
весь воздух вымощен
громыхающим под ядрами камнем!
Ма – а – а – ма!
Сейчас притащили израненный вечер.
Крепился долго,
кургузый,
шершавый,
и вдруг, –
надломивши тучные плечи,
расплакался, бедный, на шее Варшавы.
Звезды в платочках из синего ситца
визжали:
«Убит,
дорогой,
дорогой мой!»
И глаз новолуния страшно косится
на мертвый кулак с зажатой обоймой.
Сбежались смотреть литовские села,
как, поцелуем в обрубок вкована,
слезя золотые глаза костелов,
пальцы улиц ломала Ковна.
А вечер кричит,
безногий,
безрукий:
«Неправда, я еще могу-с –
хе! –
выбряцав шпоры в горящей мазурке,
выкрутить русый ус!»

Звонок.

Что вы,
мама?
Белая, белая, как на гробе глазет.
«Оставьте!
О нем это,
об убитом, телеграмма.
Ах, закройте,
закройте глаза газет!»

1914 г.

Анализ стихотворения Маяковского «Мама и убитый немцами вечер…»

Антивоенная тема, обозначенная в произведении «Война объявлена», развивается в стихотворном тексте, также датированном 1914 г. Его эксцентричная форма включает в себя приметы драматического жанра: пометы «Письмо» и «Звонок», указывающие на повороты сюжета, сродни ремаркам в пьесе.

Стихотворение, насыщенное тягостными танатологическими мотивами, открывается короткой городской зарисовкой, в которой черный цвет улиц контрастирует с белизной лиц матерей. Мрачный монохромный колорит усиливается сравнением белого с парчовой обшивкой гроба. В этом же эпизоде присутствует еще одна антитеза: «орущим» о военных успехах ура-патриотам противопоставляется слезная просьба матерей. Она выглядит по-футуристически странно и связана с олицетворением образа прессы. Мольба о закрытых «глазах газет» – это страстный призыв, указывающий на антигуманную сущность войны, которая раскалывает семьи и приносит в них горе.

Первая ремарка обращает внимание читателя к письму с фронта. Показательны вступительные замечания о дыме и грохоте, которые проясняют внешние обстоятельства новой сцены. Предмет письма весьма оригинален: сын рассказывает об «израненном вечере», как будто о своем сослуживце. Причудливая картина создана по канонам неповторимого урбанистического пейзажа раннего Маяковского. В ней все подлежит олицетворению: вечер, звезды, луна, деревни и города. Могучий вечер-солдат пытается превозмочь страдания от тяжелых ран. Над ним визжат, будто женщины, «звезды в платочках» и «страшно» косит глаз месяца. Картину скорби дополняет горюющая Ковна, также соотнесенная с женским образом. Она рыдает и в отчаянии ломает себе руки. Автор оперирует и реальным, и метафорическим смыслами образа города, и поэтому применяет по отношению к нему два ярких тропа: «глаза костелов» и «пальцы улиц». Завершают душераздирающую сцену удалые слова вечера, однако в соотнесении с тяжелым каламбуром заглавия не остается сомнений по поводу скорой гибели желающего показать себя в мазурке.

Вторая ремарка возвращает сюжет в реальность монохромного города. В финальном эпизоде повторяется мотив гробовой белизны материнского лица, заданный зачином. Здесь крупным планом отображены эмоции одной из героинь. Поэт передает ужас матери, которая предчувствует весть о гибели сына. Художественный текст завершается рефреном-мольбой, образуя кольцевую композицию.