«Жуковскому (Когда, к мечтательному миру…)» А. Пушкин

Когда, к мечтательному миру
Стремясь возвышенной душой,
Ты держишь на коленях лиру
Нетерпеливою рукой;
Когда сменяются виденья
Перед тобой в волшебной мгле,
И быстрый холод вдохновенья
Власы подъемлет на челе, –
Ты прав, творишь ты для немногих,
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Чужих суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.
Не всякого полюбит счастье,
Не все родились для венцов.
Блажен, кто знает сладострастье
Высоких мыслей и стихов!
Кто наслаждение прекрасным
В прекрасный получил удел
И твой восторг уразумел
Восторгом пламенным и ясным.

1818 г.

Анализ стихотворения Пушкина «Жуковскому»

Двух творческих людей связывала искренняя дружба, и образ Жуковского возникает уже в ранней пушкинской лирике. Его особенности определяются двумя ролями – романтической и гражданской. Признавая заслуги старшего коллеги, герой Пушкина просит благословения у «возвышенной души» мэтра в послании, появившемся за два года до анализируемого произведения.

Текст стихотворения 1818 г. примечателен обилием аллюзий на строки поэта-адресата. Фраза «для немногих», выделенная автором, является фактической цитатой заглавия сборника Жуковского, увидевшего свет в том же году. Пушкин обращается к традиционным для романтизма антитезам, противопоставляющим идеальные сферы и реальность, толпу и избранных героев.

«Волшебная мгла» видений «мечтательного мира» занимает романтического поэта. Анафора «когда» концентрирует внимание на сакральном творческом процессе, который отзывается «быстрым холодом» вдохновения.

Для кого творит наделенный даром художественного слова? Этот вопрос горячо обсуждали современники Пушкина, а его адресата жестко критиковали за аполитичность проблематики, доходя до обвинений в «пагубности» влияния «приторной» лирики на отечественные умы. Герой стихотворения поддерживает мнение Жуковского, разделяя слушателей на два лагеря. «Завистливым судьям» и «убогим» подражателям противостоят искренние, но строгие друзья таланта.

Финальные строки изображают радость эстетического удовольствия, доступную лишь истинным ценителям поэзии. В эпизоде аккумулируется положительно окрашенная лексика, отсылающая к лирике Жуковского: «сладострастье», «наслаждение», «восторг». Лексические анафоры, возникающие в концовке, намекают на еще один талант – дар слушателя, способного постичь глубокое содержание художественного произведения.

Этим же периодом датирована замечательная пушкинская миниатюра «К портрету Жуковского», прогнозирующая бессмертие плодам творчества поэта-учителя. В ней также воссоздается образно-стилистическая структура, характерная для лирики адресата. Центральной мировоззренческой категорией, символизирующей поэтику Жуковского, становится понятие «пленительной сладости». Лаконичная формула обозначает особое состояние очарованности, умиротворенности и смирения лирического субъекта, а также гармоничность, ритмико-звуковое созвучие формы.