«Не в моего ты Бога верила…» С. Есенин

* * *

Не в моего ты Бога верила,
Россия, родина моя!
Ты как колдунья дали мерила,
И был как пасынок твой я.
Боец забыл отвагу смелую,
Пророк одрях и стал слепой.
О, дай мне руку охладелую –
Идти единою тропой.
Пойдем, пойдем, царевна сонная,
К веселой вере и одной,
Где светит радость испоконная
Неопалимой купиной.
Не клонь главы на грудь могутную
И не пугайся вещим сном.
О, будь мне матерью напутною
В моем паденье роковом.

1916 г.

Анализ стихотворения Есенина «Не в моего ты Бога верила…»

Родина, принимающая олицетворенный женский облик, в есенинской поэтике ассоциируется с образом матери. Сыновняя любовь к родной земле осложняется противоречиями. «Отчаянный, веселый» лирический герой видит в собственном характере отражение родовых пороков – пристрастий к разгульной жизни. Измученный сомнениями субъект речи то с горечью упрекает мать за нелюбовь к сыну, то искренне молит о прощении «за дикость, подлую и злую» гражданской междоусобицы, принесшей несчастье любимому краю.

Зачин произведения 1916 г. указывает на интертекстуальные связи есенинского творения с наследием Блока. Двух авторов сближает трактовка амбивалентной сущности образа Руси – загадочной, тяготеющей к языческому прошлому. Закономерным выражением темного начала становится образ колдуньи у Есенина или грозных «очей татарских» блоковской Руси. Оба варианта демонстрируют необузданный, мятежный и разбойный характер героини. Ее вера не совпадает с православными канонами. Лирический субъект Блока вовсе отказывает адресату в христианских корнях. Есенинский герой ограничивается разницей между своим и материнским мировоззрениями. Сравнение с пасынком подчеркивает диссонансы отношений.

Второй катрен переносит лирический сюжет в настоящее. Возмужавший сын выражает великодушную готовность забыть обиды прошлого: он может стать опорой матери-«царевны сонной», заменив одряхлевших, растерявших былую силу богатырей и провидцев минувших дней.

«Единая тропа», жизнь в согласии и гармонии – так выглядит будущее, моделируемое субъектом речи. Православная вера, приносящая радость и умиротворение, обозначена как конечная точка совместного пути. Ликующие интонации идеального финала метафорически ассоциируются с символической предтечей Богоматери – Неопалимой купиной.

Герой призывает лирического адресата отказаться от сомнений и суеверий, следуя за ним в качестве доброй наставницы. Отчаянную решимость не способны поколебать даже тревожные предчувствия собственного «паденья», завершающие художественный текст.

Развернутая картина символического будущего, уготованного субъекту речи, представлена в произведении «Там, где вечно дремлет тайна…», которое датировано тем же периодом. Удел лирического героя – «новый путь». Его траектория противонаправлена «паденью», упомянутому в анализируемом стихотворении. Она устремлена вверх, пролегая через безмолвную тьму к спокойной звездной выси.