«Нищий и Собака» И. Дмитриев

Большой боярский двор Собака стерегла.
Увидя старика, входящего с сумою,
      Собака лаять начала.
      «Умилосердись надо мною! –
С боязнью, пошептом бедняк ее молил, –
Я сутки уж не ел… от глада умираю!»
       – «Затем-то я и лаю, –
Собака говорит, – чтоб ты накормлен был».

Наружность иногда обманчива бывает:
Иной как зверь, а добр; тот ласков, а кусает.

<1803>
И. И. Дмитриев «Полное собрание стихотворений. Стихотворения. Часть вторая». Раздел «Басни. Книга третья».

Анализ, мораль басни Дмитриева «Нищий и Собака»

Басня И. И. Дмитриева «Нищий и Собака» написана в 1803 году, в тот короткий период, когда он, получив чин тайного советника, находился в отставке и отдавал все свои силы литературной работе, шлифуя мастерство художественного слова. Усилия эти оказались не напрасными – свет увидел миниатюрный литературный шедевр-назидание о Собаке и Нищем. В короткой басне Иван Иванович не примеряет на себя мантию судьи пороков человеческого общества. Он только помогает их обозначить.

Для усиления эмоционального воздействия автор вводит в сюжетную с линию образ старого человека. Он также использует гиперболу – «от глада умираю», инверсию «сутки уж не ел», «ты накормлен был», «наружность иногда обманчива бывает». Такой прием позволяет выделить ключевой глагол «не ел», именные сказуемые «накормлен был», «обманчива бывает», перенести акцент на крайнюю нужду старика, на кажимость реальных явлений. Тщательную работу автора над словом иллюстрирует перифраз «старик с сумою», «бедняк» – автор не желает злоупотреблять словом «нищий», хотя оно позволяет создать яркий образ одним-единственным штрихом.

Просительный тон старика подчеркивается лексикой высокого стиля – «молил» в значении «просил», использованием восклицательных предложений – это обе его реплики. Примирительный тон Собаки подчеркивается введением смягчающей частицы «то» – «затем-то я и лаю». Собака выступает олицетворением разумной достаточности и здравого смысла. Несмотря на лай, робкий старик не решается позвать хозяев, а обращается напрямую к ней как посреднику.

В тексте нет однородных членов, кроме пары однородных обстоятельств – «с боязнью, пошептом», а отсутствие эпитетов объясняется тем, что в тексте преобладает действие, и немногочисленные краткие прилагательные – «добр», «ласков» – имеют субстантивный характер, приобретают именные черты.

В тексте имеется устаревшее название сумки – слово «сума». В контексте басни оно является символом нищеты, нищенства. Старославянизм «глад» употреблен в своем прямом значении – «голод», а авторский неологизм «пошептом» – это яркий аналог наречия «шепотом». Устаревший глагол «умилосердись» употребляется в значении «помилосердствуй, смилуйся, сжалься».

Мораль басни сформулирована самим автором в последней короткой строке ненавязчиво, но исчерпывающе. Причем небольшое высказывание аккумулирует множество средств художественной выразительности: здесь и синтаксический параллелизм «иной как зверь, а добр; тот ласков, а кусает», и сравнение «как зверь», и нанизывание антитез – «зверь, а добр», «ласков, а кусает».

Но мораль гораздо шире, чем кажется на первый взгляд. Думается, что автор имел в виду укусы не только в прямом смысле этого слова. Иван Иванович предостерегает читателя не только от обманчивой наружности, но и от ловких притворщиков, льстивых интриганов, манипулирующих людьми ради собственной выгоды. Ведь они гораздо опаснее открытых врагов, поскольку вводят в заблуждение, эксплуатируя такое «хрупкое» человеческое качество, как доверие.

Басня высвечивает главное противоречие между «быть» и «казаться», заставляет читателя задуматься о том, что истинные намерения человека очевидны далеко не всегда. Великий русский баснописец предостерегает читателей от поспешности выводов, неверных суждений о том, кто на деле пытается принести благо. Басня также призывает нас не судить по внешности о душевных качествах и характере человека, не отмахиваться от нищих стариков, в каком бы обличье они не являлись, призывает к милосердию и душевной чуткости, поскольку от той самой сумы не гарантирован никто.