«Я лютеран люблю богослуженье…» Ф. Тютчев
* * * Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой –
Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.Не видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит, –Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь…
Но час настал, пробил.… Молитесь Богу,
В последний раз вы молитесь теперь.
1834 г.
Анализ стихотворения Тютчева «Я лютеран люблю богослуженье…»
Проблематика поэтического текста, появившегося в 1834 г., выходит за рамки литературоведческих вопросов. Произведение комментируют священники и богословы разных конфессий, историки и философы. Внимание экспертов привлекают многозначность и мировоззренческая глубина, скрытые за образным рядом стихотворения, на первый взгляд несложным и лаконичным.
Автор не понаслышке был знаком с обрядами лютеранской церкви, которые соблюдала его первая супруга. Исследователи справедливо отмечают автобиографический характер, определивший особую позицию субъекта речи, который наблюдает за молящимися со стороны.
В зачине появляется одобрительная оценка увиденному, характерная для тютчевской поэтической манеры. Лирическому «я» по душе простота, строгость лютеранского учения, его сосредоточенность на главных, основополагающих вопросах. Впечатления наблюдателя передаются тремя однородными сказуемыми, выраженными прилагательными.
Герой упоминает о скромном внутреннем убранстве храма, используя эпитеты «голые» и «пустая». Последние наделяются особыми функциями. Помимо прямого значения, в них актуализирована иносказательная семантика, которая указывает на духовный кризис – острое состояние, возникающее в пору знаменитых жизненных гроз тютчевского поэтического мира.
В двух следующих строфах содержится подробный комментарий, поясняющий психологическое состояние лирического адресата, которым стал обобщенный образ паствы. Поэт прибегает к развернутой аллегорической зарисовке: Вера, являющаяся истинной душой «высокого ученья», готова покинуть церковь, свой родной дом. Конкретизируется позиция олицетворенного персонажа: он принял решение уйти, но еще не покинул храм. Во втором катрене вновь появляется пара эпитетов, фигурировавшая в начальном четверостишии. На этот раз поэт избирает краткую форму прилагательных.
Что испытывает лирический субъект, ставший невольным свидетелем острого духовного конфликта? Сочувствуя собравшимся, он призывает вознести мольбы и с их помощью спасти ситуацию. В концовке стихотворения обнадеживающие интонации полностью угасают: напуганной пастве, только сейчас осознавшей серьезность грядущей потери, не под силу остановить разрушительный процесс, спровоцированный системными причинами. В суровых словах субъекта речи слышны сопереживание, скорбь, нотки горькой иронии.