«А пока твои глаза…» М. Цветаева

* * *

А пока твои глаза
– Черные – ревнивы,
А пока на образа
Молишься лениво –
Надо, мальчик, целовать
В губы – без разбору.
Надо, мальчик, под забором
И дневать и ночевать.

И плывет церковный звон
По дороге белой.
На заре-то – самый сон
Молодому телу!
(А погаснут все огни –
Самая забава!)
А не то – пройдут без славы
Черны ночи, белы дни.

Летом – светло без огня,
Летом – ходишь ходко.
У кого увел коня,
У кого красотку.
– Эх, и врет, кто нам поет
Спать с тобою розно!
Милый мальчик, будет поздно,
Наша молодость пройдет!

Не взыщи, шальная кровь,
Молодое тело!
Я про бедную любовь
Спела – как сумела!
Будет день – под образа
Ледяная – ляжу.
– Кто тогда тебе расскажет
Правду, мальчику, в глаза?

10 июня 1917 г.

Анализ стихотворения Цветаевой «А пока твои глаза…»

Вихрь «каторжной страсти» закружил цветаевскую героиню произведений, датированных второй половиной 1910-х гг. «Жаркой и бездомной» посетительнице «зачумленного кабака» кажется закономерным трагический итог разгульной жизни – безвременная кончина. В стихотворении «Так и буду лежать, лежать…» вокруг тела «ледяной» героини раздается осуждающий шепот обывателей, собравшихся на панихиду. Они дают отрицательную оценку жизни усопшей, считая ее порочной, безумной, «порченой». Смерть представляется осмысленным выбором, который способен избавить от губящих душу эмоций, принести мудрость и вечное успокоение.

Аналогичные мотивы развиваются в художественном тексте, созданном в начале июня 1917 г. Зачин открывается сообщением о ведущем качестве психологического портрета лирического «ты» – ревнивости. Негативные эмоции изображаются невербальным путем: их «считывает» проницательная героиня во взгляде черных глаз адресата стихотворения. Ее, шальную певицу «бедной любви», не смущает непонимание партнера, грозящее вылиться в открытую ссору.

Субъект речи дает развернутый совет ревнивому «мальчику», которого приглашают разделить разгульный и беспечный образ жизни. Героиня проявляет себя убежденной максималисткой, трактующей свободу как полную независимость от всяческих обязательств. Бродягам, движимым зовом плотской любви, не нужен кров, «дневать и ночевать» можно и под забором. Главной целью провозглашаются сиюминутные удовольствия, наслаждение молодостью и телом, полным цветущей силы.

В качестве весомого довода, способного повлиять на решение лирического адресата, выступает мотив быстротечности времени. В концовках двух центральных строф звучат опасения, что уходящая молодость может пройти «без славы» – напрасно, без взрыва эмоций, порожденных безумными увлечениями и приключениями.

Художественное время соответствует чувственному накалу речи лирического «я». Теплые короткие ночи, когда «светло без огня», располагают к поступкам, лежащим на грани морали.
По мысли поэтессы, скорая гибель – закономерная расплата за яркую, полную удовольствий жизнь. О смерти говорится опосредованно, при этом автор задействует просторечный вариант личной формы глагола «лечь».

Свою соблазнительную речь героиня определяет как песню. Подчеркнутая экспрессивность, откровенность лирического переживания сближают цветаевский текст с цыганской песенной традицией.