«К Батюшкову (Философ резвый и пиит…)» А. Пушкин

Философ резвый и пиит,
Парнасский счастливый ленивец,
Харит изнеженный любимец,
Наперсник милых аонид,
Почто на арфе златострунной
Умолкнул, радости певец?
Ужель и ты, мечтатель юный,
Расстался с Фебом наконец?

Уже с венком из роз душистых,
Меж кудрей вьющихся, златых,
Под тенью тополов ветвистых,
В кругу красавиц молодых,
Заздравным не стучишь фиалом,
Любовь и Вакха не поешь,
Довольный счастливым началом,
Цветов парнасских вновь не рвешь;
Не слышен наш Парни российский!..
Пой, юноша, – певец тиисский
В тебя влиял свой нежный дух.
С тобою твой прелестный друг,
Лилета, красных дней отрада:
Певцу любви любовь награда.
Настрой же лиру. По струнам
Летай игривыми перстами,
Как вешний зефир по цветам,
И сладострастными стихами,
И тихим шепотом любви
Лилету в свой шалаш зови.
И звезд ночных при бледном свете,
Плывущих в дальней вышине,
В уединенном кабинете,
Волшебной внемля тишине,
Слезами счастья грудь прекрасной,
Счастливец милый, орошай;
Но, упоен любовью страстной,
И нежных муз не забывай;
Любви нет боле счастья в мире:
Люби – и пой ее на лире.

Когда ж к тебе в досужный час
Друзья, знакомые сберутся,
И вины пенные польются,
От плена с треском свободясь –
Описывай в стихах игривых
Веселье, шум гостей болтливых
Вокруг накрытого стола,
Стакан, кипящий пеной белой,
И стук блестящего стекла.
И гости дружно стих веселый,
Бокал в бокал ударя в лад,
Нестройным хором повторят.

Поэт! в твоей предметы воле,
Во звучны струны смело грянь,
С Жуковским пой кроваву брань
И грозну смерть на ратном поле.
И ты в строях ее встречал,
И ты, постигнутый судьбою,
Как росс, питомцем славы пал!
Ты пал, и хладною косою
Едва скошенный, не увял!..

Иль, вдохновенный Ювеналом,
Вооружись сатиры жалом,
Подчас прими ее свисток,
Рази, осмеивай порок,
Шутя, показывай смешное
И, если можно, нас исправь.
Но Тредьяковского оставь
В столь часто рушимом покое.
Увы! довольно без него
Найдем бессмысленных поэтов,
Довольно в мире есть предметов,
Пера достойных твоего!

Но что!.. цевницею моею,
Безвестный в мире сем поэт,
Я песни продолжать не смею.
Прости – но помни мой совет:
Доколе, музами любимый,
Ты пиэрид горишь огнем,
Доколь, сражен стрелой незримой,
В подземный ты не снидешь дом,
Мирские забывай печали,
Играй: тебя младой Назон,
Эрот и грации венчали,
А лиру строил Аполлон.

1814 г.

Анализ стихотворения Пушкина «К Батюшкову»

Батюшковские темы жизнерадостной молодости и любви не могли оставить равнодушным Пушкина-лицеиста. Юношу беспокоило затянувшееся молчание именитого современника. Стихотворным выражением тревог стало послание 1814 г., опубликованное в журнале примерно через полгода после написания. Оно послужило поводом для личного знакомства известного и начинающего авторов, а также дало начало поэтическому обмену мнениями.

Развитие анакреонтической темы, близкой юному Пушкину, обусловлено влиянием батюшковской поэтики. Интертекстуальные переклички с «Моими пенатами» прозрачны и многочисленны: высокая природа «поэзии святой», радость дружеского общения в пиршественном кругу, блаженная праздность, противопоставленная светским порокам. Мечты о счастье земной любви связаны с женским образом, который в обоих текстах наделяется условным именем Лилета.

Зачин произведения открывается обращением к «радости певцу». Автор щедр на похвальные характеристики адресату, которые отражены комплексом перифраз. Раздав комплименты, субъект речи указывает на главную проблему, сформулированную с помощью риторического вопроса, – озабоченность молчанием прозорливого философа и «счастливого ленивца».

Пушкинский герой, позиционирующий себя как «безвестный», но отважный поэт, задается целью побудить прославленного собрата к творчеству и жизненным наслаждениям. Многочисленные призывы, разбросанные по тексту, выражены глаголами повелительного наклонения.

Что следует из наставлений лирического «я»? Любимцу муз нельзя пренебрегать высоким даром: его стихия – творчество, сложение «стихов игривых» или страстных. Любовное переживание связано с образом Лилеты, упоминавшимся выше, а темы дружбы и наслаждения жизнью – с традиционной сценой пира, участники которого повторяют веселую песнь адресата-председателя.

Не ограничиваясь эпикурейскими мотивами, субъект речи призывает «питомца славы» воспеть ратные подвиги: героическая тема близка поэту-воину. Еще одной сферой, позволяющей реализовать талант стихотворца, становится сатирическое изображение пороков, призванное «исправить» общество. В этом случае рекомендации касаются и стилистики: попутно задев трудный слог Тредиаковского, дерзкий герой советует отказаться от наследия многословных предшественников.

О своем статусе новичка советчик вспоминает лишь в финале. Сомнения не мешают смельчаку закончить речь. Он повторяет призыв, соответствующий эпикурейской концепции: таланту надлежит творить под патронатом благосклонных богов, забыв о «мирских печалях».